Ярость стрелка Шарпа

— Через Санкти-Петри проложен мост. Возле него стоит генерал Сайас с четырьмя батальонами. У него приказ не пускать никого из города за реку.

— Вы уже говорили, но зачем останавливать вас?

— В городе есть люди, которых называют affrance-sados,— объяснил Гальяна.— Знаете, что это значит?

— Они за французов.

Гальяна кивнул.

— К сожалению, таковые имеются и среди офицеров гарнизона. Генерал Сайас должен останавливать тех, кто хочет поступить на службу к противнику.

— Да пусть бы уматывали. Меньше лишних ртов.

— А вот британцев он не останавливает.

— Это вы мне тоже говорили, и я обещал помочь. На кой черт вам понадобился приказ от этого болвана Муна?

— В моей армии, капитан, человек не может просто делать то, что ему хочется. На все необходим приказ. Теперь у вас есть приказ. Так что вы можете с чистым сердцем перевести меня через реку, а потом уж я найду свою армию.

— А у вас есть приказ? — спросил Шарп.

— У меня? — удивился Гальяна. Над гладью залива разлетелся глухой звук выстрела — это напомнила о себе одна из тех мощных французских мортир, что стояли на Трокадеро. Шарп повернулся, чтобы посмотреть, куда упадет снаряд, но взрыва так и не дождался.— У меня приказа нет,— признался испанец.

— Тогда почему вы уходите?

— Потому что французов нужно разбить,— с неожиданной горячностью ответил Гальяна.— Испания должна освободиться! Сама! Мы должны драться! Я не могу сейчас ходить на танцы, как ваш бригадир. Генерал Лапена ненавидел моего отца и ненавидит меня, он не хочет, чтобы я получил возможность проявить себя в бою. Вот почему меня оставили в городе. Только я не собираюсь здесь отсиживаться. Я пойду сражаться за Испанию-Торжественность последних слов смягчила очевидная искренность чувства.

Облачко дыма от пролетевшего снаряда проплыло над заливом и растворилось где-то над болотами. Шарп попытался поставить себя на место испанца. Смог бы он с такой же страстью заявить о готовности сражаться и отдать жизнь за Британию? Пожалуй, нет. Шарп дрался, потому что это хорошо у него получалось, а еще потому, что чувствовал долг перед своими людьми. Вряд ли они обрадуются приказу. Да и кому захочется расставаться со ставшими знакомыми тавернами Сан-Фернандо и отправляться туда, где стреляют? Тем не менее приказ есть приказ.

— Я…— начал он и вдруг замолчал.

— Что?

— Ничего.— Шарп уже собрался было сказать, что не может заставить солдат заниматься не своим делом.

В конце концов они выполнили задание и имеют полное право вернуться в полк, который сейчас в сотнях миль отсюда. Сам Шарп пошел бы с Гальяной, если бы знал, что встретится с Вандалом, но то было личное. Вот только как объяснить все испанцу? В любом случае, в чужой армии ему делать нечего. Пожалуй, он переведет Гальяну через мост, но если не обнаружит там союзной армии, то вернется с парнями назад. У испанца есть лошадь, и ему будет легче отыскать своих, чем пешим стрелкам.— Так вы рассказали Муну о своем желании драться?

— Я сказал, что хочу присоединиться к армии генерала Лапены и что, если со мной будут британцы, Сайас не посмеет меня остановить.

— И он просто так взял и написал приказ? — недоверчиво спросил Шарп.

— Не просто,— признался Гальяна.— Ему нужно было кое-что от меня, и он согласился удовлетворить мою просьбу.

— Ему было от вас что-то нужно,— задумчиво повторил Шарп и улыбнулся, поняв вдруг, что именно.— Вы представили его вдове, не так ли?

— Вы не ошиблись.

— Бригадир — человек богатый. Очень богатый.

Шарп швырнул еще один камешек. Что ж, Катерина

сумеет обобрать его до нитки.

Генерала Лапену сэр Томас застал в нехарактерном для него бодром настроении. Для штаб-квартиры испанский командующий выбрал деревенский домик, а поскольку день выдался солнечный и двор был защищен от северного ветра самим домом, Лапена распорядился накрыть стол на чистом воздухе. Вместе с ним сидели три адъютанта и плененный у Вехера французский майор. Перед ними стояли блюда с хлебом, фасолью и бобами, сыром и ветчиной, а также каменный кувшин красного вина.

— Сэр Томас! — обрадованно воскликнул Лапена.— Не желаете ли присоединиться? — Генерал знал, что шотландец говорит на испанском, но предпочитал французский — в конце концов, именно на этом языке общаются европейские джентльмены.

— Кониль! — Сэр Томас был настолько зол, что не стал утруждать себя любезностями. Спешившись, он бросил поводья ординарцу.— Вы хотите идти на Кониль? — Вопрос прозвучал как обвинение.

— А, Кониль! — Лапена щелкнул пальцами, подзывая слугу, и сделал знак принести из дома еще один стул.— У меня есть сержант из Кониля. Любит рассказывать, как там ловят сардин.

— Почему Кониль? Вам сардин захотелось?

Испанец грустно посмотрел на сэра Томаса.

— Вы уже познакомились с капитаном Бруаром? — Француз, сдавшийся под честное слово и сохранивший таким образом за собой право носить саблю, был худощав, высок и имел умное лицо с немного водянистыми глазами, прятавшимися за толстыми стеклами очков. Поднявшись из-за стола, он вежливо поклонился британскому генералу.

Сэр Томас как будто и не заметил пленного.