Ярость славян

Тем временем он сам, явно опознав во мне женщину, так и застыл, удивленные глядя на меня и приоткрыв рот. Уж конечно, таких, как я, ему встречать еще не доводилось, и вряд ли доведется впредь…

Наконец патрикий Кирилл пришел в себя и неожиданно заявил (причем на латыни, которую тут понимали даже кошки):

– И вам тоже радоваться, госпожа Ника! Я тут собрался поехать к вам в Артанию с очень важными сведениями, а тут как раз вы и сами мне навстречу…

М-да, верно говорили предки, что болтун – находка для шпиона. Не брякнул бы этот чудак про Артанию, и все было бы нормально, а так и к гадалке не ходи, что среди немногочисленной публики, присутствующей в таверне помимо наших двух компаний, найдется как минимум парочка соглядатаев от какой-нибудь из византийских спецслужб. Ведь нигде не выбалтывается столько разных секретов, как в тавернах по пьяному делу. А ведь патрикий как раз подвыпивший; кувшин с вином на их столе уже пуст на две трети, а в речах Кирилла и его спутников заметна эдакая пьяная заторможенность.

– Тихо! – зашипела я, превращаясь из доброй Ники в разъяренную Кобру, после чего патрикий замер, как замороженный, с приоткрытым ртом.

– Эй, парень, – я постучала полусогнутыми пальцами по плечу сидевшего передо мной синеглазого, – вставай и иди на мое место. Эти добрые ромейские военные моряки тебя не обидят, мой напарник за этим проследит. А мне тут нужно будет с глазу на глаз потолковать с этим самоуверенным болтливым типом.

– Иди, Лютый, иди, – обреченно вполголоса проговорил Кирилл, – госпожа Ника – одна из ближайших соратниц архонта Серегина и знает, что говорит. А еще она могучая волшебница, и способна превратить всех тут в квакающих лягушек.

– В лягушек не могу, они мокрые и холодные. Могу в пепел, сухой и горячий, – глядя прямо в глаза Кириллу, заверила я и украдкой показала ему зажатый между ладонями маленький плазменный шар, сияющий как карманное солнце.

Мгновение – и энергия, затраченная на создание этого шара, снова всосалась в мои ладони и я, как фокусник в цирке, развела руки в стороны, показывая, что в них больше ничего нет. При этом обернувшийся Лютый не преминул оценить те специфические мозоли, которые возникли на моей ладони от долгих упражнений с мечом. После чего, почтительно склонив голову, он выполнил все, что от него требовалось, пересел за наш стол и сделал вид, что увлечен трапезой и разговором с соседями. Пока я тут занимаюсь лощеным императорским царедворцем, который вдруг решил пуститься в бега, Бек, со своей стороны, должен расспросить этого Лютого о том, каким образом он оказался связан с этим лощеным хлыщом.

При этом трое остальных мужчин за столом патрикия Кирилла продолжали хранить невозмутимый вид и ожидать дальнейшего развития событий. Одна только женщина – худенькая, черноволосая и горбоносая – выглядела замершей испуганной птичкой, сознающей свою ничтожность перед лицом могучих стихий и ревнивых божеств.

– Не бойся, сестренка, – вполголоса сказала я ей, садясь на место Лютого, – я добрая и не обижаю маленьких и слабых. Была бы ты огромным и ужасным огнедышащим драконом, вот тогда бы тебе было чего бояться.

– Так дракон – это твоя работа? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Кирилл, – а то мне сказали, что в него стреляла античная богиня Диана-Артемида.

– Мы работали его вместе, – ответила я, – Артемида выпустила в него свою самонаводящуюся стрелу, а я прицепила к этой стреле свое тактическое плазменное заклинание, что увеличило дальность действия и точность попадания. У дракона просто не было шансов ни увернуться от удара, ни пережить попадание, потому что заклинание было очень мощным и очень концентрированным.

– А почему это заклинание называется тактическим? – не смог удержаться от вопроса патрикий Кирилл. – Быть может, оно каким-то образом связано с военной тактикой?

– Разумеется, связано, заряды такой мощи предназначены для уничтожения огнем целых армий и особо мощных крепостей, – подтвердила я, и, увидев испуг в глазах своего собеседника, добавила, – только я не стреляла, и не собираюсь стрелять этим заклинанием по живым людям и тем более по городам, где помимо солдат есть те, кто не должен погибать в войнах – я имею в виду женщин и детей. До сей поры количество энергии, необходимое для выстрела тактическим зарядом, зависело от уровня боевой ярости и выделялось из меня только при виде какого-нибудь чудовища, вроде того придурочного дракона.