Ярость (ЛП)

— Питер лысый. Так что я никак не могу дать волос с его расчески.

У Шацкого на кончике языка вертелся вопрос о ребенке, но с детьми бывает по-разному.

— Прошу не беспокоиться, полицейский этим займется.

— Может, из электрической бритвы, там всегда остается пыль. Как вы считаете, подойдет?

Шацкий понятия не имел, но кивнул с серьезностью дающего совет священника.

— Когда вы видели мужа в последний раз?

— В понедельник, — быстро ответила женщина.

— В каких обстоятельствах?

— Он отправился на работу.

— Куда?

— У него туристическое бюро на Яротах. То есть, это не бюро, а агентство.

У него. Не «у нас».

— А пани чем занимается?

— Работаю в библиотеке в Кортове.

— В университете?

— Да.

— У вас дети есть?

— Сынок. Пётрек. Ему пять лет.

Шацкий удивился. Пятилетний пацан, который не превращает салона в игровую площадку…

— А где он сейчас?

— У моей мамы в Шонбруке.

Прокурор не слишком хорошо ориентировался, где это.

— И давно?

Женщина поглядела на него, словно ее гость был прозрачным, она же смотрела очень интересную телевизионную программу за его спиной. И застыла.

— Так давно уже? — повторил Шацкий.

— С прошлой недели. Сама я хотела отдохнуть, а мама его обожает.

— С прошлой недели в пятницу или с прошлой недели в понедельник?

— Прошу прощения, я совершенно ничего не соображаю. Это что, допрос?

— Нет, мы только беседуем.

Что-то мне кажется, что допросов у нас еще будет ой сколько… — подумал прокурор.

— Муж не говорил, что куда-нибудь выезжает?

— В этот раз — нет.

Женщина вдруг оживилась и сделала такую мину, как будто бы это только сейчас заставило ее задуматься.

— А у него уже случалось, что он выезжал на работу и исчезал на неделю?

— Вы знаете, вообще-то он много ездил. Это же туристический бизнес. Бюро часто организовывают поездки для продавцов, чтобы те могли осмотреть то, что предлагают. Я и сама была в одной такой. Клиентам нравится когда кто-то может рассказать обо всем.

— И что, вот так ездил без предупреждения? Их что, каждый день в поездки забирают?

— Да нет, конечно же. А почему пан спрашивает?

— Вас не удивило, что муж не вернулся с работы и исчез?

Хозяйка закусила губу.

— Иногда он бывал скрытным.

Шацкий чуть не фыркнул от смеха. Женщина явно врет, лжет таким образом, что сразу же хочется уйти. Сейчас он попросит ее определиться с какой-нибудь версией, чтобы держаться ее, в противном случае он просто взорвется от злости. Ему было мучительно глядеть на то, как она выдумывает обманы, не хватало только, чтобы она шептала себе под нос. А вдобавок Шацкий чувствовал, что логики во всей ситуации не хватает и на копейку. Ведь о встрече они договорились еще раньше, по телефону, и если женщина как-то связана с исчезновением мужа или что-то знает об этом, у нее было достаточно времени, чтобы уложить в голове самые важные факты. Тем временем, все выглядит так, словно ситуация стала для нее полнейшей неожиданностью. И, тем не менее, хозяйка нагло врет.

Зачем?

— Откуда этот шрам? — неожиданно спросил Шацкий хозяйку.

Та глянула, не понимая, как будто ей задали вопрос на иностранном языке.

— Откуда этот шрам? — повторил прокурор.

Он нетерпеливо постучал пальцем по фотографии. Появилось решение проверить, можно ли вывести эту тетку из равновесия.

— Шрам. На ухе. Откуда он взялся?

Та разложила руки в жесте удивления, как будто бы муж все время ходил в шапке, и вот только сейчас, благодаря этому снимку, правда сделалась известной.

— Я прошу вас ответить. Ваш муж мертв. Вы понимаете? Его нет в живых.

Шацкий ждал слез, истерики, которые всегда случались в подобные моменты.

Моника Найман прищурила глаза в концентрации, прикусила губу и, наконец, сказала:

— Да, я понимаю.

Без истерики, скорее — облегченность от того, что удалось ответить как следует.

— Он был убит. Я прокурор, ведущий следствие. Вы, в качестве супруги покойного, являетесь стороной в производстве. Важным свидетелем. Как минимум, важным свидетелем, — грозно закончил Шацкий.

Он ожидал понятного возмущения и размахивания руками, которые всегда появлялись в такие моменты допроса.

— Понимаю? — произнесла женщина вопросительным тоном не подготовившегося ученика, который пытается догадаться на устном экзамене.

— Соберитесь тогда, пожалуйста, и ответьте на вопрос: откуда взялся этот шрам?

— Из прошлого. Тогда мы еще не были знакомы. Точно я и не знаю.

— Вы никогда не спрашивали?

— Ну, как-то так — нет.

— Вы звонили мужу? На работу? На мобильный? Писали эсэмэсы?

В представляемом фильме за его спиной должен был случиться драматический поворот действия, поскольку Моника Найман полностью отключилась.

— Пани звонила?

Та хотела еще выпить соку, но в пакете остались последние капли — женщина долго и тщательно их вытряхивала.

— Это смешно, когда пан вот так спрашивает, потому как мне кажется, что я и действительно не звонила. — Моника Найман глянула, словно желая извиниться. — Даже не знаю, почему.

5