Ярость ацтека

Я добрался до Теотиуакана, перевалив хребет и спустившись на плато. Город этот находится в дюжине лиг от столицы, в долине, носящей его имя и являющейся частью более обширной долины Мешико. Испанцы назвали это место Сан-Хуан-де-Теотиуакан, однако святостью здесь даже не пахнет.

Идя по Дороге Мертвых – широкой, пустынной улице, которая была центральной артерией этого города-призрака, – я ощущал присутствие духов давно умерших людей. И зябко ежился, несмотря на то что был теплый солнечный день.

* * *

Прислонившись к стене древнего здания на не менее древней улице, я курил сигару, наблюдая за тем, как ловкий l'epero приглядывается к группе испанских ученых, приехавших изучать этот город богов и призраков. L'eperos в массе своей обладали определенной пронырливостью и природной смекалкой, особенно когда им надо было раздобыть денег на пульке.

Этот l'epero самым бессовестным образом втирался в доверие к одному из ученых: бледному, чувствительного обличья молодому испанцу, которого, как я слышал, остальные члены экспедиции называли Карлос Гали. Этот Карлос Умник был, судя по всему, лишь на несколько лет старше меня.

Наблюдая и прислушиваясь, я выяснил, что некоторые из ученых, входивших в состав экспедиции, были духовного звания, а другие – мирянами из университета Барселоны. Двое приехали в колонию, чтобы изучить памятники древних индейских цивилизаций, которые процветали до Конкисты.

Само слово «Барселона» звучало для меня как нечто волшебное. Один из величайших городов Испании, Барселона находилась на Средиземном море, в Каталонии, совсем неподалеку от границы с Францией. Город этот славился своим богатством еще при римлянах, был ненадолго занят маврами, а потом, во время многовековой борьбы за изгнание неверных обратно в Северную Африку, служил оплотом христианства на Иберийском полуострове. Мальчиком я слышал от Бруто множество рассказов о блеске и величии этого дивного города, бывшего местом моего рождения. Так, во всяком случае, считалось, пока меня не опорочил умирающий безумец.

Я даже немного говорил по-каталански: язык этот сходен с испанским, ибо также имеет латинские корни. В детстве все усваивается легко, а поскольку Бруто и гостившие у него родичи говорили на этом языке за обеденным столом, я просто не мог с ним не познакомиться.

Экспедиция наняла носильщиков, которые как раз перетаскивали багаж отдельных ученых, а также общее снаряжение и припасы. Обычно грузы от Веракруса до Халапы доставляли пеоны из Веракруса. Там, в этом горном перевалочном пункте, их сменяли другие, а пеоны из Веракруса возвращались домой. Сейчас носильщиков из Халапы заменяли людьми, которым предстояло сопровождать экспедицию на следующем отрезке пути, а направлялись ученые на юг, в Куикуилько, город, находившийся чуть дальше столицы.

Я призадумался: будь у меня возможность присоединиться в качестве носильщика к научной экспедиции, я бы, можно сказать, растворился без следа в воздухе, во всяком случае, для охотившихся на меня альгвазилов. Присмотревшись к членам экспедиции, я прикинул, что молодой ученый, которого обхаживал тот l'epero, самый для меня подходящий. Эх, до чего же наивный человек этот самый Карлос: он и не подозревает, как l'epero отблагодарит его за трогательное простодушие. Это называется – пригреть на груди гремучую змею.

Я приметил этого l'epero раньше: он и еще парочка таких же подонков выпивали и смеялись, то и дело поглядывая в сторону молодого ученого алчными, бегающими глазенками. Бездельники явно собрались ограбить испанца, и это меня нисколько не удивляло: такие типы способны запросто перерезать человеку горло, дабы заполучить его сапоги. Да что там сапоги, они готовы сделать это ради носков!

Глядя на простодушного, увлеченного своим делом юношу, я решил, что спасти его от воров и убийц будет для меня делом чести. Правда, действовать следовало с крайней осторожностью, потому что как раз сейчас с руководителем экспедиции беседовали альгвазилы из ближайшего поселения. Я украдкой подслушал их разговор: пузатый альгвазил, этот невежа, едва ли умеющий прочесть собственное имя, вовсю расписывал испанцам, каким великим был этот город во времена ацтекского владычества. Уж я-то знал, что в этих его россказнях нет ни слова правды.

Ага, скажете вы, откуда это, интересно, Хуан де Завала, чьими университетами были конюшни и бордели, вдруг может знать о древнем городе индейцев? Но разве я не был помолвлен когда-то с девушкой, которая упорно выкармливала меня молоком знаний? И пусть я с трудом выносил долгие рассказы Ракель о былом величии индейской культуры, деваться было некуда, и кое-что в памяти осталось.

И вот теперь оказалось, что не зря она рассказывала мне об этом городе призраков и о Теночтитлане, столице ацтеков, на месте которого ныне стоял Мехико.