Ярость ацтека

У меня сложилось впечатление, что Альенде совершенно искренне собирался создать правительство, действующее от имени короля, однако я был столь же уверен в том, что королю-тирану не было места в пестовавшейся Идальго идее народного правительства. Ибо падре под словом «народ» подразумевал не избранное меньшинство, а все население. Кроме того, он поступил, на мой взгляд, очень мудро, провозгласив восстание актом в защиту религии, господствовавшей в жизни колонии.

В Испании простой народ, после того как правители предали его, взял в свои руки дело борьбы против захватчиков. Почти все те, кто немедленно откликнулся на призыв падре взяться за оружие, были простыми пеонами, то есть опять же «народной армией», и острие их гнева было направлено против чужеземцев, являвшихся в колонию на несколько лет, чтобы набить карманы и затем благополучно отбыть домой, оставив позади себя нищету и убожество. Сама собой напрашивалась параллель с действиями французов в Испании.

!Ay de m'i! До чего же все-таки удивительная судьба мне выпала! Ну мыслимое ли дело, чтобы человеку довелось за столь короткое время принять участие аж в двух войнах за независимость? Интересно, что еще готовит мне сеньора Фортуна: позволит ли она мне пережить и вторую войну? Не решит ли эта коварная шлюха, что я уже и без того исчерпал всю удачу, отпущенную на мою долю?

* * *

Сразу по окончании своей речи падре отдал первый приказ: мы должны были овладеть Долоресом.

Поначалу я с большим сомнением, одолеваемый мрачными предчувствиями, наблюдал за всем происходившим. Падре велел в предрассветный час взять под стражу всех находившихся в Долоресе гачупинос, обыскать их дома и изъять имеющееся оружие. Освободив из местной тюрьмы заключенных, брошенных туда за мелкие провинности, которые власти сочли политическими преступлениями (один индеец сидел за отказ платить подать, а какой-то метис – за оскорбление гачупино), мы посадили на их место испанцев. Поскольку дело происходило ночью, некоторые из них были в одном белье и все без исключения – потрясены и разгневаны.

В городке был развернут маленький гарнизон, не более дюжины солдат, принадлежавших к тому же самому полку в Сан-Мигеле, в котором служил Альенде. Привыкшие повиноваться офицерам, эти люди, когда Альенде с Альдамой явились к ним в казарму и приказали строиться с оружием и в полной выкладке, выполнили их распоряжение без вопросов. Мне оставалось лишь гадать, понимают ли они, что примкнули к бунтовщикам и могут за это оказаться перед расстрельным взводом. Всего за несколько часов мы без единого выстрела полностью овладели городком и достигли первой цели на долгом пути к независимости. Лично меня изумляли быстрота и слаженность действий заговорщиков. А вот индейцев, кажется, не удивляло ничего, в том числе и появившееся вдруг из тайников многочисленное примитивное оружие. Похоже, эти люди уже давно знали, что готовится мятеж.

Однако оружие из тайников падре, в основном самодельное, отнюдь не вызывало у меня восторга. Правда, у него было припрятано, отдельно от всего прочего, около двадцати мушкетов, но по большей части старых и ржавых. Что же до его деревянных пушек, то оставалось лишь надеяться, что, когда они начнут стрелять, меня поблизости не окажется. По-настоящему пригодным для боя выглядело только личное оружие Альенде и его товарищей, немногих добровольцев из числа местных креолов, призывников из казарм да, разумеется, мое собственное. Но пара дюжин хорошо вооруженных людей никак не могла стать основной силой революции.

После того как небольшое количество припасенных падре копий и пращей было роздано, большая часть его «армии бедняков» так и осталась фактически безоружной. У многих все их «боевое снаряжение» составляли кухонные ножи и дубинки.

Страшно было подумать, что произойдет с этой несчастной толпой, когда она попадет под слаженный мушкетный залп, не говоря уж об артиллерийском огне. Воображение живо нарисовало мне хаос, панику, множество убитых и море крови.

Правда, вожди восстания рассчитывали захватить арсенал в Сан-Мигеле. Альенде прекрасно знал, что там хранились основательные запасы оружия и амуниции, но я сильно сомневался, что местные командиры просто так бросят оружие, особенно узнав, что на Сан-Мигель движутся большие силы.

Кроме того, Альенде рассчитывал на то, что колониальное ополчение, сперва в Сан-Мигеле, а затем и по всей стране, перейдет на сторону восставших. На высшие командные посты в войсках вице-короля назначали исключительно гачупинос, должности строевых офицеров занимали преимущественно креолы, а основная масса нижних чинов рекрутировалась из метисов. Чистокровные индейцы призыву не подлежали, и в армии служили лишь очень немногочисленные добровольцы.

Вера Альенде в то, что креолы поддержат восстание – и деньгами, и оружием, и личным участием, – зиждилась на их практически всеобщей ненависти и лютой зависти к уроженцам Испании.

– Надеюсь, эти люди получат то, чего хотят, – сказал я Марине и Ракель, глядя на окружающую нас толпу, воодушевленно славившую рождение революции.