Ярославский мятеж

«1. Бывший Начальник Губернского Летучего Отряда т. Силин всегда относился к подчиненным ему милиционерам очень жестоко и сурово, видя милиционера перед собою как какого-то врага. Я служу в отряде около 4-х месяцев и не слыхал от него ласковых слов ни к одному милиционеру, кроме своих любимчиков, которые вносили между командой и командным составом отряда вражду…

2. Начальником отряда увольнялись милиционеры за самые малые проступки, как-то запоздает, явится в отряд на 1 час и менее, чтобы могло ограничиться не в очередь на работу и на службу (на первый раз).

3. Ввиду такой суровости начальника многие увольнялись сами по заявлениям, ввиду невозможности продолжать службу; прошу обратить внимание, сколько милиционеров уволилось из отряда за время его короткого существования, несмотря на безработицу и голод.

6. Имелась в нем халатность к своим прямым обязанностям в следующем: так как у нас есть в отряде люди молодых лет, не бывшие на позиции. Я считаю, в таком случае лежало на его обязанности делать собрания [и] воодушевлять милиционеров, как мы должны стоять на защите Советской власти, как мы должны действовать при контр-революционных выступлениях, из нас многие не слыхали не только орудийного, а даже оружейного выстрела, многие не знают, как и обращаться с винтовками, [и] это ему все было не нужно.

7. Я много слыхал от вольной публики, что вот скоро крах Советской власти, готовится контр-революционное выступление, как железнодорожных, так [и] фабричных рабочих; однажды даже докладывал начальнику и… [его помощнику] Сабуров[у] о том и просил их, чтобы они изредка проверяли по ночам нашу команду и домашний наряд, как дежурных дневальных и пулеметчиков, часто они бывали спящими не на своих местах, [что] в такое смутное и тяжелое для нас время нахожу недопустимым; при такой всей халатности нас – весь отряд могут разоружить только лишь человек 10 вооруженных, [а] наш отряд является в настоящее время главной опорой Советской власти.

8. Слыхал от многих из своей команды, [что они не знают] куда деваются те вещи, которые приносим с толкучки, и в домах [во время обыска] отбирались, как оружие, обмундирование и обувь, [и что] мало они видели, чтобы все эти вещи направлялись по принадлежности».