Ярослав Мудрый

— Такого не может быть, чтобы богом стал человек!

— Не желаем поклоняться христианским иконам и вашему Иисусу!

— Мы бы его живьем сожгли на кострище!

— Убирайся, князь Ярослав! Или Велес тебя попросит в жертву. Убирайся!

С гнетущим чувством вышел Ярослав из жилища старейшины. С этими людьми бесполезно спорить. И попам их не уговорить.

Ярослав посмотрел на костер, подле коего сидел безучастный Колыван, жуя кусок сушеного мяса. А возле этого же костра находились четверо ростовцев, о чем-то мирно беседуя с дружинниками.

На душе Ярослава потеплело. Значит, не все еще потеряно. Волхвы в любом племени будут недругами княжеской власти, а вот простой народ примет мир. Надо собрать ростовцев, без волхвов и греческих попов, и поговорить с ними о добром согласии.

Глава 30 НОВАЯ КРЕПОСТЬ

Миновало четыре недели. Срок, казалось, не так уж и велик, но многое изменилось в городе. Большинство язычников осталось с дружиной Ярослава, но едва ли не треть (вместе с чудью)[88] ушла из города на Велесово капище.[89]

Ростовцы, как и прежде, навещали Велеса — покровителя скота, торговли и богатства. Поклонялись они и другим богам, но Велеса почитали главным.

Иной раз Ярославу, коему неделю назад пошел шестнадцатый год, доводилось видеть, как шустрые челны утром пересекали озеро и возвращались лишь к вечеру. Никаких рыбацких снастей в челнах не было, зато озеро оглашалось кудахтаньем кур и пронзительными криками петухов.

— Язычники жертвоприношения возят. За озером стоит Велесово дворище. Режут птицу, обагряют кровью идола и молятся, — подсказал Ярославу купец Силуян… Может, туда попов снарядить?

— Рано, Егорыч. Надо миру устояться. Допрежь подобает новую крепость поставить.

Среди ростовцев отыскались и добрые древосеки, кои не только ставили избы язычникам, но и ладили топорами челны-долбленки. К ним-то и обратился князь Ярослав:

— Крепость обветшала. Перед сильным ворогом ей не устоять. Не пора ли, ростовцы, нам новую крепость изладить? Честно признаюсь: с плотниками у меня туго. Не поможете ли своими умельцами?

Ростовцы на удивление князя и возражать не стали.

— Коль старую веру нашу рушить не повелел, поможем, князь Ярослав. Крепость-то и в самом деле ветхая. Найдем мастеров. Среди лесов живем. Почитай, каждый мужик топоришком владеет.

— Но нам не только дерева понадобятся, но и землекопы. Крепость будем на валах ставить да со рвом водяным.[90] Работа нелегкая, уйма народу потребуется, — с лошадьми, подводами, заступами.

— Чай, с понятием, князь. Но для оного надо сонмище[91] собирать.

Сонмище долго уговаривать не пришлось: каждый разумел, что Ростову потребна мощная крепость.

Земляные и плотничьи работы затеялись на другой же день.

Додон Елизарыч поглядывал на Ярослава и думал:

«Разумен, юнота. Голова у него, знать, светлая. Греческих попов в сторонку отодвинул, языческих богов не тронул, а сам — к народу. И людишки отозвались. Хитер Ярослав! Добрая крепость позарез нужна».

А Ярослав, ведая, какую громадную работу надо сотворить, пошел на поклон и к своим воинам.

— Надо бы, други, помочь ростовцам. Понимаю, что вы люди вольные и в любой час, по старине, можете отойти от меня, но коль пожелаете жить в доброй крепости, то возьмитесь за топоры и заступы. Народ то вдвойне оценит.

Мнение Колывана о Ярославе резко поменялось. С ума сошел, юнота! Замахнулся на самое святое. Дружинник — не холоп и не смерд, он полностью независимый человек, а Ярослав вожделеет сравнять его с подлой чернью.[92] Ну ладно — пока плыли до Ростова — воинов в гребцов обратил, тут уж нужда заставила, дабы ладьи не перегрузить. А здесь-то зачем дружину в землероев превращать? И кого?! Почитай, лучших воинов Киевской Руси, княжьих мужей, кои за свои ратные заслуги достойны боярского звания. Всякую чинность потеряют в глазах дикого народа. Дружинник — это сила, достоинство и власть. Не дело измыслил юнота!

Додон Колыван облегченно вздохнул: помалкивает дружина, поразил их князек своим суждением.

— Оно конечно, князь, можно бы и помочь, — заговорил сотник Горчак, — но мнится мне, что язычники и без нас управятся.

«Молодцом, сотник, — одобрительно подумал о дружиннике Додон. — Теперь и другие его поддержат».

— Управятся, спору нет, — заговорил сотник Бренко, — а Колыван и вовсе довольно разгладил свои рыжеватые усы. — Но вот только когда? Зима не за горами. А зимы здесь не как у нас в Киеве. Такие лютые морозы навалятся, что и носу из избы не высунешь.

— А ты откуда про тутошние зимы ведаешь? — спросил Горчак.

— Ростовцы сказывали. И что тогда? Землю заступом не возьмешь и старая крепость развалена. Бери нас голыми руками. Да неужели это гоже, братья? Неужели безделье не надоело? Ты, Горчак, как хочешь, а я ныне же за заступ возьмусь. Для меня крепость — как доспех для воина.

— И мы с тобой, Бренко! — закричали дружинники.

— Нельзя ветхую крепость на зиму оставлять!

И князь в другой раз поклонился дружине, и вновь добрым словом помянул Добрыню Никитича: славных воев отобрал ему наместник Новгорода.