Ярослав Мудрый

— А ты разве не княгиня, Березиня Прохоровна?

— Не смеши меня, Ярослав Владимирыч. Не хочу, чтобы ты меня так называл.

— Тогда окончательно договоримся. Я для тебя — Ярослав, ты — Березиня.

— Договоримся, Ярослав.

В первые недели, когда Ярослав отъезжал по неотложным делам в Ростов, Березиня чувствовала себя скованной. Надо было повелевать слугами, что ей давалось с трудом.

— Что изволишь, матушка государыня, к обеду подать? — вопрошала ключница.

Лицо Березини заливал алый румянец. Когда жила в семье, такого вопроса не возникало. Там всё было просто. По утрам они с матерью сновали у печи, варили в горшках щи, рыбью уху, репу, овсяную кашу, выпекали хлеба (в Оленевке с житом не маялись), ставили на стол ядреный ячменный квас, соленые рыжики и грузди, квашеную капусту… Мужичья еда неприхотлива. Здесь же — и яства, и питья княжеские. Березиня смущалась от обилия вкусной и разнообразной снеди.

— Зачем же столь много? Мне б чего попроще.

— Чего ж «попроще», матушка государыня?

— Чего?.. Лепешек с молоком, похлебки из белых грибочков, брусники моченой.

— А мясо из оленины, уточку жареную?

— Того не можно. Я не люблю, когда убивают птиц и зверей.

— Но я выполняю приказ князя, матушка княгиня.

— Я поговорю с князем.

Нелегко давалась Березине новая жизнь. То и дело ее хотелось выскочить из терема и бежать в милую ее сердцу рощу, туда, где ее душа обретала благостный покой и где она, забыв обо всем на свете, прижавшись к березе, могла пребывать долгими часами, вслушиваясь в трепетный шелест мягких и нежных листьев, кои в золотистых лучах солнца пели задумчивую упоительную песню. И она, ласково поглаживая теплой ладонью белоснежное древо березы, принималась тоже тихо напевать что-то светлое и жизнерадостное.

В такие минуты никого не было счастливей Березини. Она вся сияла, глаза блестели, белые мягкие волосы, слившиеся с березой, слегка колыхались на благоуханном животворящем ветру. (О боги, как же она была прекрасна!). Роща очаровывала, тянула к себе, как прекрасный цветок тянется к манящему синеокому небу.

Как-то Ярослав нашел ее в роще и невольно застыл, пораженный ослепительной красотой своей избранницы. Словно богиня любви и красоты Лада внезапно предстала перед князем. Не случайно Владимир Святославич, известный женолюб, возвел великолепный храм Ладе — в русском облачении, в розовом венке и с золотистыми волосами. Да вот же она — живая, только без драгоценного пояса и жемчужных украшений. Березиня еще прекрасней, ибо все самоцветы, нанизанные на простую полотняную рубаху, оказались бы чужеродными.

Необычайно теплое чувство охватило Ярослава.

— Березиня… Ладушка моя!

Березиня слегка вздрогнула, а затем встретилась с его восхищенными глазами и ступила встречу.

— Ярослав?.. Как ты здесь?

Ярослав нежно подхватил ее на руки и закружил, закружил, без вина опьянев от всепоглощающей любви.

Наверное, с той минуты Березиня окончательно поняла, что Ярослав без ума от нее, его чувство к ней глубокое.

— Любый ты мой.

Здесь, под сенью раскидистой березы, Ярослав страстно ласкал Березиню…

А через несколько недель, она, густо покраснев, подняла на князя робкие глаза и как-то нерешительно молвила:

— У меня… у меня будет дите, Ярослав.

— Дите? — порывисто шагнул к супруге князь. — Повтори, что ты сказала.

— Дите у нас будет.

— Боже милосердный! Как я ждал этого, Березиня, как ждал!

Ярослав осыпал супругу поцелуями. Радость его была неописуемой.

— Сына, сына хочу, ладушка.

— Это уж как боги пожелают, любый.

— Сына! Я буду неустанно молиться, и ты молись своим богам.

Ярослава захватило чувство гордости и отцовства. Березиня непременно должна родить сына. Дочь огорчит его, как и любого мужчину, ожидавшего первенца. Ему нужен наследник, княжич, а затем князь.

Радужные мысли уносили еще выше. Сыном великого князя! А что? Всё складывается к этому. Старший брат Изяслав умер. Святополк в немилости у отца, и едва ли Владимир Святославич, не смотря на лествичное право,[185] утвердит его на Киевском столе. Вышеслав, как известно, часто недужит, и лекари говорят, что век его недолог. Жаль брата, но судьбу не обойдешь.

У великого князя не осталось выбора. Именно он, Ярослав, должен оказаться на отчем столе. Остальные — Мстислав, Судислав, Станислав, Борис и Глеб — роптать не будут, они — меньшие братья. Так что, возможно, и будет сын Ярослава наследником великого князя, старшим сыном, коему много дано.

Все последние дни перед рождением ребенка Ярослав неотлучно находился в опочивальне Березини, а когда уходил от нее, не находил себе места. Где бы он ни был, а в голове одна и та же неотвязная мысль:

«Награди мне наследником, ладушка. Награди!»

Вставал перед святой Богородицей и, наверное, уже в тысячный раз горячо молился.

А неделю назад ему пришлось искать бабку-повитуху, ибо Березиня решительно не захотела подпускать к себя княжеского лекаря Фалея.

— Дите дарует богиня Роженица. Она разгневается и принесет несчастье, если принимать младенца будет мужчина.