Ярослав Галан

«Видеть в сегодняшнем ростки будущего, показывать то новое и позитивное, что нарождается в человеческих умах и сердцах, открывать все новые и новые перспективы развития социалистического строительства — вот важнейшая и почетная задача советского писателя — инженера человеческих душ.

Эта задача требует от писателя постоянной, тесной связи с жизнью, с народом, требует основательного ознакомления с основными процессами социалистического строительства».

Если раньше Галан разоблачал злобные писания своих идейных противников, результатом чего явилось создание своеобразного жанра рецензии-памфлета, то теперь Галан видит в критике прежде всего руководителя, товарища писателя, а в книгах советских литераторов — оружие в борьбе за построение нового общества.

«Вторая молодость» оказалась для Галана и его друзей не только новым гражданским, но и творческим рождением, и «творческое богатство, продемонстрированное нам сейчас, — писал Галан в статье „Степан Тудор“, — это еще одно доказательство животворного влияния, которое оказывает радостная советская действительность на истинных творцов».

Галан радуется преображению родной земли. Он мечтает о недалеком будущем, когда реки Закарпатья будут скованы плотинами, когда социалистический строй укрепится в молодых колхозах Галиции: «Встаньте весенним утром на перекрестке улиц… и там вы услышите глухое громыхание. Подождав минуту, вы увидите колонну новых, сверкающих светлой краской тракторов. Они направляются за город, в далекие поля, над которыми плывут в прозрачной лазури стаи журавлей. Вдохните полной грудью воздух, и вы почувствуете, что вам страстно, до боли хочется жить».

Десятки замыслов новых произведений рождаются у Галана. Он хотел писать о новой, счастливой жизни, о радостном труде освобожденного народа, о «весне социализма» на молодых советских землях. Но замыслам писателя еще долгое время не суждено было осуществиться… Далеко не все было столь радостным, как бы этого хотелось, во Львове тех лет слишком многое тревожило и омрачало душу.

Одна из самых живописных улиц Львова — улица Двадцать девятого листопада — соединяла центр города с предместьем. Некогда на этой улице жили офицеры привилегированных частей Польского воздушного флота. В предвоенное лето здесь находился дом, который, как было известно Галану, стал крупнейшим центром гитлеровского шпионажа на Западной Украине.

Прежде чем подойти к этому дому, надо было миновать немало уютных домиков и вилл, укрытых золотистыми кленами, лапчатыми каштанами и плакучими ивами. По стенам вилл тянулись кверху глянцевитый плющ, дикий виноград и китайские розы.

Жители улицы Двадцать девятого листопада в то лето часто видели на ее мостовой длинный черный «суперадмирал» с фашистским флажком на радиаторе. Немецкая машина проносилась по воистину волшебной улице Львова и заезжала во двор виллы «Францувка», стоящей в глубине большого палисадника. Над воротами у въезда в виллу висел флаг гитлеровской Германии с черной свастикой. Но самое удивительное заключалось в том, что под этим флагом медленно расхаживал постовой — советский милиционер. Сейчас просто даже странно вспоминать все это, но так было в то трудное, насыщенное международными противоречиями предвоенное лето.

Граница наших государственных интересов с гитлеровской Германией проходила по Западному Бугу и Сану. Мы вынуждены были, чтобы оттянуть неизбежное в конце концов нападение вооруженного фашизма, вести мирные переговоры с гитлеровцами. И вилла «Францувка», временно предоставленная германской комиссии но переселению немцев с Волыни и из Галиции по договору с гитлеровским правительством, стала обиталищем фашистов.

Цели работы германской комиссии внешне выглядели невинно. Но работники органов советской государственной безопасности отлично знали, что переселение немцев с советских территорий использовано фашистами как прикрытие, или, как говорят разведчики, «крыша». На самом же деле видные чиновники немецкой империи, приехавшие переселять от нас своих соплеменников, торопились развернуть в преддверии войны на Западной Украине тайную агентурную сеть шпионажа.

Галан и его друзья знали: ушедшая в подполье и связанная с немецкой разведкой ОУН готовилась к «Дню X».

На процессе гитлеровских главарей в Нюрнберге выступал свидетель Эрвин Штольце — заместитель начальника Второго отдела германской военной разведки и контрразведки Лахузена, являвшегося одновременно американским шпионом, Эрвин Штольце показал: «Я получил приказание от Лахузена организовать и возглавить специальную группу под условным наименованием „А“, которая должна была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по разложению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на СССР».

В приказе, который получил Штольце, указывалось, что в целях нанесения молниеносного удара против Советского Союза Второй отдел, или, как он назывался, Абвер-два, при проведении подрывной работы против России должен использовать свою агентуру для разжигания национальной вражды между народами Советского Союза.