Яркий Миг

– Мой отец против всего. Чтобы ты понимал, он готовиться в ближайшем будущем стать старшим клириком в церкви Властителя Циклов.

– Ооо… – многозначительно протянул я.

– В центральном соборе Мистрейда – добавила Тесса.

– Ооооо… – повторил я с еще большим восклицанием.

– Он человек четких правил, канонов, у него все по расписанию, на все есть притча, и каждый, кто пытается жить не так, как принято церковью, достоин осуждения. А на меня его осуждения сыпались словно снегопады в Арктосе.

– Не знал что церковь против музыки.

– Церковь против той музыки, которую я хотела играть. Против свободной поэзии, не сдерживаемой рамками политики или религии, против песен, которые говорят правду о нашем времени, которые не боятся показать все в истинном свете.

– Так ты радикал?

– Нет. Я просто музыкант. Я просто поэт. Я не сторонница революции, и не зачитываюсь трудами Кларкса и ему подобных. Я просто пою о том, что вижу.

– И как же это связано с тем, что ты оказалась за решеткой?

– Как я уже сказала, я сбежала. Но связалась не с теми людьми. Они показались мне друзьями, разделяющими мои взгляды. Но в итоге они использовали меня, мой талант, чтобы проворачивать свои темные дела. Мы выступали в барах и тавернах провинциальных городков, похожих на этот. Я и подумать не могла, что пока я пою на сцене, они обчищают посетителей и само заведение. Здесь, в Глутере, это вскрылось, и только для одной меня стало сюрпризом. Когда полиция пришла за нами в гостиницу, из всей компашки осталась я одна. Спокойно спала в своем номере, пока они все сбежали, и даже не потрудились предупредить меня. В комнату ворвалась полиция, меня повязали, и вот я здесь.

– Значит, ты понятия не имела о том, что они воры?

– Если честно, я подозревала нечто подобное с самого начала, и видела достаточно, чтобы убедиться в своих подозрениях, так мне кажется сейчас. Но легко судить о чем-то уже прожитом. На самом же деле, путешествуя с ними, я была слишком наивна и поплатилась за это. Что же, все мы учимся на собственных ошибках.

– Мне жаль, что так вышло – сказал я искренне.

– Спасибо.

– И я думаю, что мне бы понравилась твоя музыка.

– Возможно, нам еще удастся это проверить – сказала Тесса, но, кажется, что никто из нас в это не верил.

Спустился вечер, сумерки забрались к нам в камеры сквозь узкие решетчатые окна под потолком. Эти серо-синие сумерки все сгущались, выталкивая свет и, в итоге, сменились кромешной темнотой. Никто из полисменов не потрудился спуститься в наши казематы, чтобы зажечь лампы, и когда наступила ночь, я перестал различать даже пальцы на собственной вытянутой руке.

Радовало тот факт, что здесь не было холодно. Здание участка хорошо отапливалось и, не смотря на то, что на улице температура опустилась почти до ноля, в наших камерах было, если не сказать комфортно, то, во всяком случае, достаточно тепло, чтобы не подхватить простуду или воспаление легких.

Мы с Тессой перекидывались парой фраз, однако содержательного диалога больше не выходило. Слишком подавлены были мы оба, слишком потеряны в мыслях о будущем, которое не сулило ничего хорошего.

Помощники шерифа принесли нам ужин, состоящий все из той же похлебки, и забрали подносы с обедом, на которых и у меня и у Тессы тарелка с дурно-пахнущей жижей осталась нетронутой.

– Смотри-ка, Генри, наши подопечные видать не голодны. А может им просто не нравится наш фирменный супец? Может они привыкли к изысканной кухне? Ну, ничего, ничего. Утром за вами приедут из Мистрейда. Поглядите, какие харчи вам подадут в городской тюрьме. Скажу по секрету, друзья, не стоит вам рассчитывать на свининку в меду.

Полицейские удалились, но все же оставили нам в качестве источника света единственную масляную лампу у самой двери. От ее дрожащего света по подвалу поползли длинные тени отбрасываемые решетками.

– Знаешь – проговорила Тесса – Пусть мы и хотели бы оказаться сейчас где угодно в другом месте, я все же рада, что нахожусь здесь не одна, а в твоем обществе. Признаюсь честно, хоть я и не из пугливых, сейчас мне тут не по себе. Но твое присутствие немного успокаивает. Сидеть одной в этом подвале мне было бы совсем худо.

– Рад, что хоть кому-то могу принести пользу – безрадостно проговорил я в ответ.

Несмотря на сильный голод, от которого громко урчало у меня в животе, я так и не смог притронуться к этой похлебке, и снова предпочел ограничить свой рацион только водой и ломтиком хлеба. Тесса поступила так же.

Прошло еще какое-то время. По моим прикидкам уже должно было перевалить за тринадцатый час, однако возможно мне это только казалось, ведь время в заточении ползет как улитка, и вполне возможно, что еще не было и десяти.