Яркий Миг

Мрачный собор царил на площади объединения, грозно возвышаясь над всеми прочими зданиями в округе. В Мистрейде множество высотных зданий, и с каждым годом их становиться все больше, но центр города стараются сохранить неизменным, и постепенно к нему уже приживается название – Старый город. Среди ровной линии крыш этого Старого города возвышаться над прочими дозволено лишь трем зданиям: башне Единства – центральному дому правительства Конгломерата, ее младшему брату – мэрии Мистрейда и центральному собору Церкви Властителя Циклов.

Обращенный своим фасадом к западу, собор специально был построен таким образом, чтобы от рассвета до полудня солнце поднималось из-за его шпилей, отбрасывающих тени на площадь, добавляя величественности. После полудня здание освещалось постепенно клонящимся к закату солнцем, лучи которого искрились в витражах и придавали серому камню красноватый оттенок за счет того, что при постройке собора были искусно применены тонкие вставки из красного камня, добываемого в горах Саббата. Ночью же, как и в пасмурные дни, когда прямые лучи солнца не попадали на здание, оно казалось практически черным, что также выглядело весьма эффектно и даже в какой-то мере пугающе. Таким образом получалось, что собор оказывался в выгодном положении в любое время суток и при любой погоде.

Украдкой выглянув из переулка, словно вор, я быстро оглядел площадь с противоположного собору края и убедился, что в этот ранний час она совершенно пуста. Тогда я ступил на нее и быстрым шагом направился к Дому веры. Благо, что собор, как и любой храм Церкви Властителя Циклов, был открыт для прихожан круглосуточно, и каждый желающий мог получить в нем совет и помощь в любое время дня и ночи. Сегодня мне это было как нельзя кстати.

И все же незамеченным пересечь площадь мне не удалось. Едва обогнув фонтан, в центре которого красовался памятник героям войны за объединение кланов, последовавшим за Винсентом Римом (его статуя была установлена на соседней площади, возле входа в башню Единства) в светлое будущее, я увидел двух констеблей в темно-синей форме, в тот же момент выруливших из-за поворота на площадь. Конечно же, они обратили на меня внимание, не могли не обратить. Один из них как раз собирался прикурить сигарету, зажатую в губах, и даже зажег для этого спичку, но увидев меня, замер, позволяя слабому огоньку потухнуть в его руках. Я не был удивлен их реакцией. Ведь разве мог не вызывать подозрений мужчина в потрепанной и мятой одежде, со странным белым существом на плече, который, нервно озираясь по сторонам, быстро, да что уж там говорить, почти бегом, пересекает безлюдную площадь в предрассветных сумерках? И это всего спустя какие-то десять-пятнадцать минут после прогремевшей в городе серии выстрелов, эхо которых, ручаюсь, добралось и сюда.

«Спокойно, Клиф, спокойно», – говорил я себе, усердно стараясь управлять своими ногами, не давая им перейти на бег.

Констебли не сводили с меня глаз, и, обнаружив это, я постарался не смотреть на них, дабы ненароком не встретиться взглядами, что могло бы вызвать нежелательную реакцию с их стороны, такую например, как требование остановиться, которое ни при каких условиях я выполнить в данный момент не смог бы.

«Спокойно, Клиф. Ты почти у цели. Вот уже лестница».

Я стал быстро подниматься по гранитным ступеням под пристальным взглядом констеблей. Вход в собор – две массивные створки двери высотой не менее пяти хвостов, обитые сталью – был окружен декоративными колоннами и покоился в углублении под арочным сводом, над которым красовалась ветвистая спираль, являющая собой символ данной веры и демонстрирующая цикличностью бытия. Путь к дверям я преодолел в гробовой тишине. На площади были звуки – шум фонтана, например, и стук каблуков моих ботинок о ступени, но я словно не слышал их, сосредоточившись лишь на том, чтобы не пропустить одного конкретного звука – голоса констебля, который меня окликнет. Что я собирался делать, если это случиться? Бежать в собор со всех ног, надеясь, что эти бравые ребята не успеют открыть по мне огонь.

Однако, никто меня не окликнули, я, следовательно, не побежал, и мне в спину не прозвучало ни единого выстрела. Я просто преодолел эту чертову лестницу, никогда еще не кажущуюся мне такой длинной, и быстро шагнул в приоткрытые двери, оставляя недоуменных констеблей на площади.

«Едва ли они последуют за мной в собор», – решил я, и на сердце слегка полегчало от этой мысли. Однако, поселилась в нем и некая уверенность в том, что встреча с ними мне еще аукнется в самом ближайшем будущем.

В главном зале церкви пахло ладаном и воском. Здесь царила тишина настолько гнетущая, что любая старушка-библиотекарь могла бы лишиться чувств от счастья.