Яркий Миг

Я поднял руки и показал свои ладони, надеясь продемонстрировать тем самым свою безопасность. Зверек в ответ слегка приоткрыл пасть. Не зашипел и не оскалился, но слегка обнажил клики, возможно намеренно, однако мне показалось, что скорее случайно так же, как люди порой открывают рот от удивления или в задумчивости, совершенно не отдавая себе в этом отчета. Я медленно опустился на колени и еще медленнее потянул правую руку в его сторону. Не для того, чтобы погладить или дотронуться, – расстояние не позволяло мне этого. Я вытянул руку, чтобы зверь обнюхал ее. Так обычно поступают при знакомстве с домашними животными, собаками или кошками: дают им обнюхать пальцы и демонстрируют тем самым свои добрые намерения. Но зверь не стал нюхать, а вместо этого сделал нечто куда более удивительное. Он взглянул на протянутую мной руку, потом снова на меня и, шагнув вперед, вытянул свою левую лапку. И он прикоснулся ко мне, дотронулся до моих пальцев. Это было мягкое и очень осторожное прикосновение. Я ощутил на своей ладони острые коготки, ничуть не поранившие кожу. Этакое рукопожатие, при том, что он продолжал смотреть мне в глаза.

– Властитель! – раздался позади меня возглас доктора Киннера. – Да вы, похоже, подружились.

Он начал подходить, и зверек тут же оскалился, отстранился от меня, уперся всеми четырьмя лапами в пол и зашипел на доктора, демонстрируя два ряда острых белоснежных зубов. При этом на глаза ему упала прядь из тех самых светло-серых волос, росших у него между ушами и скрывающих черные рожки, что придало существу некоей гротескной, пугающей схожести с человеком.

– Ох ты… – доктор тут же остановился и так же, как и я минуту назад, поднял ладони вверх. – Тише, тише. Пожалуй, мне стоит отойти.

Киннер вновь отступил к двери.

– Смотри-ка, какой сорванец. С тобой за ручку здоровается, а на меня шипит. А ведь я приносил ему еду.

Зверь снова посмотрел на меня и быстрым движением головы смахнул с глаз мешающую прядь.

«Да кто же ты такой и откуда пришел?!» – воскликнул я мысленно, вспоминая, как сам постоянно убираю падающие на глаза пряди волос, зачесывая их пальцами назад.

– Здесь никто не причинит тебе вреда, – сказал я вслух четко.

Зверь повернул голову набок, словно попытался понять, что я хочу сказать. Этот жест вызвал у меня улыбку.

– Мы не враги тебе, – я вновь протянул руку.

Зверь теперь уже увереннее пошел вперед и дотронулся лапой до моего предплечья, словно знал, что там под рубашкой и бинтами находится оставленный им ожог. Затем он подошел еще ближе и лег, положив голову мне на колени.

– Невероятно, – продолжал восхищаться доктор.

– Не может же он понимать речь, – подивился я, поглаживая зверя по мягкой белой шерстке на спине. Ему, похоже, пришлось это по душе.

– Речь, может, и не понимает, – согласился доктор. – Но эмпатия вполне вероятна. Точнее, невероятна, правильнее будет сказать. Эмпатия такого высокого уровня действительно – невероятное явление.

– Что ты хочешь сказать?

– Что он читает твои эмоции, Клиф, – пояснил доктор. – И, похоже, очень успешно. Он понимает, что ты к нему дружески настроен, что ты не опасен.

Зверь заинтересовался тонкой серебряной цепочкой на моём левом запястье – моим обручальным браслетом. Он перебирал его звенья своими маленькими пальчиками, и то, с какой аккуратностью и заинтересованностью зверек производил это действие, завораживало.

– Но почему тогда не читает твои мысли? – продолжил я, прерванный почти на минуту диалог с доктором. - Ведь ты так же дружелюбен.

– Может, и читает, но с тобой, как я вижу, у него некая особенная связь.

– Откуда? Почему?

– Ох, Клиф, если бы я знал ответ. Но не мне тебе нужно задавать эти вопросы. Всё, что я говорю, лишь безосновательные предположения, и только. Нам стоит написать в Университет. Вот кто сможет дать все ответы.

– Нет, – быстро отрезал я, и зверек поднял голову, снова с интересом уставившись на меня своими бездонными фиолетовыми глазами.

– Почему нет? Ты нашел весьма необычное существо, Клиф. Я уверен, что он не просто какое-то экзотическое животное, а нечто совершенно иное, нечто новое, непознанное.

– Согласен.

– Значит, в Университете им должны будут заинтересоваться. Мы с тобой можем стать, по меньшей мере, первооткрывателями нового вида.

– Думаю, его уже открыли. И тот, кто это сделал, не спешил делиться своим открытием с Университетом.

– О чем ты?

Я немного помолчал и, продолжая гладить зверька, раздумывал над тем, стоит ли высказывать доктору свои опасения. Киннер словно бы понял это и терпеливо ждал. В итоге я решил, что есть смысл хотя бы в том, чтобы объяснить ему, почему я не хочу предавать эту находку огласке.

Я мягко отстранил зверя и, поднявшись, обернулся к Киннеру.

– Не знаю, слышал ли ты, что сегодня ночью в особняке Стрикосов был пожар.

– Думаешь, он стал тому причиной?

– Возможно.

– Почему ты так решил?

– Не могу сказать. Каких-то прямых оснований нет. Только мои предположения. Но особняк располагается всего в паре кварталов от северного кладбища, если я правильно помню, и именно там я его нашел.