Яркие огни

После спектакля, внучка держась за крепкую ладонь бабушки, пританцовывала, изредка становясь на кончики пальцев, всего на долю секунды. В тот прекрасный, тёплый майский вечер, предвещавший скорое закрытие балетного сезона, девочка была уверена – она будет выступать в Мариинке, да что там, её непременно ждут софиты Большого. Впрочем, Аделаида Эдуардовна разделяла мечты Майи. В училище фамилия Степновой часто звучала из уст преподавателей примером для остальных учениц. И если с хореографами отношения складывались успешно, то с одногрупницами не очень. Битое стекло в пуантах, натёртые маслом подошвы, изрезанные костюмы для учебных постановок… Майя чудом избегала травм, чувствуя где поджидает опасность, подобно встревоженному животному. Выпустившись из училища, Степнова уехала на год в Питер, где стажировалась в Академии Русского балета. Тот год был полон грёз, надежд и он разительно отличался от выстраданных лет в училище. Для свиданий Майя времени находить не желала, неугодные кавалеры были отвергнуты, но цель девушки оправдалась – её взяли в труппу Мариинского театра, правда, только в кордебалет. Уже через несколько месяцев, упорную Степнову перевели в корифеи8. Пройдёт ещё полгода, и она станет второй солисткой, а после того, как первая попадёт в автокатастрофу, займёт и её место. Для Майи любая травма означала смерть. Неминуемую, необратимую и жизни после неё Степнова не видела. Каким же сильным было её удивление, когда, казалось бы, «погибшая» для театра солистка вернулась в труппу. Майя снова была второй.

Хлебнув обиды от такой несправедливости, Степнова уныло брела домой в сгустившихся сумерках туманной Театральной площади. В ушах звучало адажио из балета «Жизель» и пересекая дорогу, девушка по сторонам не оглядывалась. Визг тормозов последовал за ослепляющим светом фар. Удар, резкая боль. Перед наступающим мраком, в угасающем сознании Майи мелькнуло лицо первой солистки, и потомственная балерина невольно улыбнулась жестокой иронии жизни.

Глава 5. Зима в сердце

Москва, 2020 год

Зимушкин, проводив тоскливым взглядом проскользнувшую на офисную кухню Майю, состроил погасшему монитору кислую физиономию. Стараясь казаться для всех беззаботным весельчаком, его душевные метания не уступали по своей силе терзаниям Степновой. Митя прекрасно понимал, что будущего у Майи и Сергея нет никакого, надеяться девушке не на что. Но надежда, как говорится, умирает последней. Зимушкин постоял некоторое время в раздумьях, принимая для себя важное решение. Упорство победило рассудок и, стянув со вспотевшей головы меховую шапку, Митя последовал за Степновой.

В кухне было темно, только свет ярких огней соседних зданий просачивался сквозь панорамные окна башни. Зимушкин обнаружил девушку сидящей в одиночестве, в верхней одежде и пребывающей словно в кататонии9. Митя негромко кашлянул, обозначая своё присутствие. Майя не шелохнулась. Осторожно, стараясь не спугнуть, Зимушкин подошёл к коллеге и уселся за стол Степновой, оказавшись напротив неё. Теперь она была вынуждена посмотреть на него.

– Чего тебе? – грубость Майи не смутила Митю. Заплаканное лицо Степновой от любопытных глаз Зимушкина надёжно укрывала тень, и Митя не заметил подсыхающих дорожек слёз на впалых щеках.

– Почему ты вернулась? – без обиняков ударил своей прямотой Зимушкин. В царившем сумраке Митя не мог разглядеть, как расширились в страхе зрачки бывшей балерины. Майя наивно полагала, что её увлечение Майоровым являлось секретом. Зимушкин, готовый хранить её «тайну», с определением «увлечение» не был согласен, так как считал это чувство весьма приближённым к одержимости. Или похожим на нездоровую привязанность.

– Не твоё дело. – ответила Степнова с несвойственной ей резкостью.

– Пусть так. Из-за Сергея? Он что-то сказал тебе? Обидел? Хочешь, я поговорю с ним? – В своё время Майю подкупили в Зимушкине его бескорыстие, сочувствие, искреннее желание понять и услышать. Вот и сейчас, червячок совести начал подтачивать её сердце, погружая девушку в уже забытое чувство вины. Виноватой Степнова себя чувствовала лишь находясь с Митей наедине. Секретарша взяла со стола салфетку и начала рассеянно сминать её.

– Что ты ему скажешь? – Услышав этот вопрос, Зимушкин повеселел.

– Попрошу не быть козлом. Это же выполнимая просьба, верно? – Майя улыбнулась уголками губ.

– Он не козёл. Просто любит другую. До сих пор. – Её последние слова прозвучали с плохо скрываемым осуждением. Митя не согласился:

– У любви нет срока годности.

Степнова недоверчиво фыркнула:

– Заявил Дмитрий Зимушкин.

Митя в ответ удивлённо вскинул брови:

– Разве я не могу так считать? – сложившаяся ситуация его забавляла.

– Много ты понимаешь в чувствах, покачала головой Степнова. – Салфетка была разорвана в клочья. Зимушкин нетерпеливо накрыл огромными ладонями руки Майи, прерывая разрушительные движения тонких пальцев. Девушка вздрогнула от внезапного прикосновения.