Японский воин

Многочисленные увеселительные и просветительные заведения для народа – театры, палатки рассказчиков, кафедры проповедников, музыкальные представления, романы – брали своей главной темой истории о самураях. Крестьяне, усевшись у камелька, в сотый раз не устают слушать о приключениях Ёсицунэ и его верного слуги Бэнкэя или двух отважных братьях Сога; смуглые сорванцы, раскрыв рот, боятся упустить хоть слово, пока не догорит последнее полено и не погаснут угли, а услышанный рассказ продолжает гореть в их сердцах. Конторщики и посыльные, окончив дневной труд и закрыв ставни магазина, собираются вместе и рассказывают друг другу о Нобунаге и Хидэёси, засиживаясь далеко за полночь, пока сон не смыкает их усталые глаза и не уносит от скучного прилавка на поле брани и военных подвигов. Малыш, делающий первые шаги, уже лепечет о приключениях Момотаро, храброго победителя великанов. Даже девочки так пронизаны любовью к рыцарским деяниям и достоинствам, что, по примеру Дездемоны, внимают жадным слухом романам о самураях.

Самурай вырос в идеал всего народа. «Как сакура царица среди цветов, так самурай господин среди людей» – так пели японцы. Военный класс, не допущенный к торговым занятиям, сам не способствовал коммерции, но не было такой сферы человеческой деятельности или мысли, которая бы в той или иной мере не получила толчок от бусидо. Интеллектуально и нравственно Япония была плодом бусидо, прямым или косвенным.

Мэллок в своей исключительно многозначной книге «Аристократия и эволюция» с присущим ему красноречием поведал нам, что «общественную эволюцию, в отличие от биологической, можно определить как непреднамеренный результат намерений великих личностей»; и далее, что этот исторический прогресс есть продукт борьбы «не общества в целом за выживание, но небольшой группы общества за управление и использование большинства наилучшим образом». Независимо от того, насколько обоснованны его аргументы, их уверенно подтверждает та роль, которую сыграли самураи в общественном прогрессе Японской империи.

О том, насколько дух бусидо пронизал все общественные классы, также свидетельствует возникновение определенного разряда людей, так называемых отокодатэ, природных вождей демократии. Это были крепкие молодцы, мужественные до мозга костей. Будучи одновременно и выразителями и защитниками прав народа, они привлекали сотни и тысячи последователей, которые добровольно служили им, как самураи даймё, вручая «все свои члены, тело, жизнь, имущество и земную честь». Пользуясь поддержкой трудового народа, легко поддающегося воздействию и не знающего удержу, эти прирожденные «командиры» в значительной степени сдерживали неистовства самураев.

Многими путями бусидо проникало вовне из социального класса, где оно возникло, и действовало как закваска, становясь нравственным эталоном для всей нации. Благородные принципы, сначала предмет гордости элиты, со временем вдохновили весь народ; и хотя простолюдины не достигали нравственной высоты более возвышенных душ, все же в конце концов Ямато Дамасии – душа Японии – стала выражением народного духа островов восходящего солнца. Если религия всего лишь «нравственность с примесью чувства», по словам Мэтью Арнольда, то немногие этические системы имеют больше прав называться религией, чем бусидо. Невысказанные чувства нации нашли выражение в словах Мотоёри:

О край блаженный! Если чужестранец
Постичь захочет, в чем Ямато дух,
Скажи: в дыханье дикой вишни,
Чистой и прекрасной,
Когда им воздух утра напоен!

Да, сакура веками была окружена любовью нашего народа, это символ нашего характера. Обратите внимание, какими эпитетами говорит поэт: «в дыханье дикой вишни, чистой и прекрасной, когда им воздух утра напоен».