Янычары

Стражники выхватили некоторых недовольных и здесь же высекли их плетьми. А ночью по городу замелькали серые фигуры. Землекоп Вранко, базарный носильщик Мугдуф и разорившийся торговец мясом Франгопуло убеждали сторонников, что их час пришел. С раннего утра в городе начался кровавый ад: простолюдины разбивали лавки торговцев, врывались в богатые дома, грабя, убивая и насилуя всех, кто попадался под руку. Впрочем, кое-кто из купцов и аристократов, заранее знавших о заговоре, успели скрыться из города: всю ночь скрипели их каруцы у городских застав, где озлобленные стражники требовали непомерных денег, чтобы открыть ворота, – и тут же снова закрывали их пред следующим беглецом.

Впрочем, многих богатеев взяли в плен и заперли под стражей в городских башнях, намереваясь получить выкуп, – часто должники тащили в башни своих кредиторов, обвиняя их в том, что они – на стороне Кантакузина, что сплошь и рядом было правдой, и обещая выпустить, если те простят им долги...

Чту было народу в малолетнем Палеологе , за провозглашение государем которого он повсюду выступал? Только то, что «богатеи его не приемлют, значит, он – за народ!» Знатные же и образованные видели, что Кантакузин выдвинул единственно приемлемую программу выхода Византии из катастрофы, – но, даже побуждаемые жаждой перемен, не торопились выступать в его поддержку, видя остервенение народа...

Восставшие бедняки грабили все подряд. Болезнь растекалась по империи, подобно моровой язве. Умеренным и покорным, каким он был еще только вчера, не желал оставаться никто... Поднимались город за городом, слыша о происходящем по соседству...

В Фессалониках восставшие захватили в плен не только многих знатных граждан, но и некоторых членов семьи протостратора Синадина, правителя города и друга Кантакузина. В их руках мелькали не только топоры и косы, но и не известно откуда взявшиеся в большом количестве арбалеты, новое и редкостное по тем временам оружие.

Именно здесь восставшие ремесленники и купцы назвали себя зелотами. Взяв большой напрестольный крест из алтаря храма, они водрузили его на древко, как императорскую хоругвь, и, восклицая «In hoc signo vinces» устроили уличную манифестацию, говоря, что с ним они полны решимости идти войной против любого врага... На три дня город Фессалоники был отдан на поток и разграбление любому, кто желал участвовать в грабежах, и опустошался, словно был захвачен врагами. Зелоты конфисковали монастырские земли и очистили монастырские закрома и подвалы. Они пригласили возглавить их видного члена императорской семьи – Андрея Палеолога, – и он принял приглашение...

Кантакузин обратился к Орхану с просьбой о прямой военной поддержке.

РУМ

Если вы прожили год и видели смену времен – зимы, весны, лета, осени – то вы уже все видели. Ничего нового вы не увидите.

Мишель Монтень

Вторжение

Кто мы? Куклы на нитках, а кукольщик наш – небосвод.

Он в большом балагане своем представленье ведет.

Нас теперь на ковре бытия поиграть он заставит,

А потом в свой сундук одного за другим уберет .

Омар Хайям

Наконец-то «эмр-и шериф» о вторжении в Византию был получен! Война!

Орту выстроили на самом берегу, лицом к морю – подернутая туманом линия во весь горизонт была тем, европейским, византийским берегом. Многие из построившихся были родом оттуда, и с жадностью пожирали глазами лиловую полосу тумана. Какая она – родина, не виданная много лет?..

Командиры подразделений забегались, расставляя бойцов:

– Живот подбери!

– Кто там раскорячился, как стельная корова?

– Убрать трубки! Чтобы никто не смел курить!

Орты строились под своими знаменами. Над 99-й ортой, сотником в которой служил Абдаллах ибн Инджиль, развевалось знамя с изображением тебер – обоюдоострой секиры. Тот же знак, вместе с личным номером, был вытатуирован под левой мышкой у каждого янычара этой орты.

На правом фланге строился алай акынджи под командой Косе Михала.

Должен был явиться сам Сулейман-паша, сын султана и шахзаде. Орхан назначил его бейлербеем земель по ту сторону пролива и сераскиром армии вторжения. Янычары в нервно-приподнятом настроении оглядывались, угадывая, откуда он появится. Он явился, вынесся, блистая пышным плюмажем, откуда-то слева, резко остановил перед строем коня.