Янычар и Мадина

Шесть лет назад, отыскав старую турчанку, янычар предложил ей поселиться вместе с мальчиком и воспитывать его, пока он, Мансур, будет на войне. Для Эмине-ханым такое предложение стало настоящим спасением от нищей старости и жизни на положении бедной родственницы в доме мужа двоюродной сестры. Эмине-ханым, пожилая бездетная вдова, была грамотной, образованной женщиной, что в нынешние времена считалось большой редкостью. Ее муж восхищался книгами и тратил на них немало средств. «Султан поэтов» Баки,[31] веселый проказник Нефи,[32] певецмистической любви Физули[33] – произведения этих и других мастеров слова украшали библиотеку Хасан-эфенди. Хасан-эфенди умер десять лет назад, и почти сразу закончились деньги, на которые он жил вместе со своей супругой. Во время пожара Эмине-ханым удалось спасти часть библиотеки, которую она с большим удовольствием перенесла в новое жилище. Первые два года с ними жила кормилица, а затем Ильяс оказался на полном попечении мудрой и доброй Эмине-ханым. Она рассказывала ему сказки, водила на прогулки, угощала медовыми лепешками и халвой, строго выговаривала за провинности и учила молитвам. Когда Ильясу исполнилось пять лет, Эмине-ханым заявила, что мальчика необходимо обучить арабскому языку, и заметила, что, по ее мнению, Мансуру тоже необходимо научиться читать и писать.

– Никогда не думал, что в моей жизни мне может пригодиться грамота! – Рассмеялся янычар.

– Арабский язык – язык Корана, его обязан знать каждый правоверный, – строго произнесла пожилая турчанка. – Ты должен читать священные тексты вместе с сыном. Так вам будет проще понять и себя, и друг друга.

Мансур был не из тех, кто привык часами заниматься собой и своим внутренним миром. Он был воином, человеком действия, а не мысли. Но благодаря Эмине-ханым и Ильясу молодой янычар в очередной раз изменился, стал чаще думать о том, что происходит в его душе и в душе близких ему людей. Он узнал, что такое книги, стихи, понял, какой силой может обладать слово.

Наверное, это понравилось бы Мадине! Вспомнив о ней, Мансур вмиг ощутил, как из души исчезли упоение, тепло и некое возвышенное чувство, побуждавшее мчаться вперед, в будущее. Мадины нет. С этим пора смириться, но он не мог. Мансур успокаивал себя тем, что скоро увидит Ильяса. Как встретит его мальчик? С того момента как они расстались, прошел почти год…

Наступило утро. В нежно светящемся воздухе парили пылинки, над травой жужжали пчелы. Возле скамьи росла яблоня с большими золотистыми плодами, и Мансуру казалось, будто сквозь них просвечивает солнце.

Обитатели домика сотворили утреннюю молитву, и вышли на улицу. Ильяс остановился и, увидев Мансура, на мгновение замер. Однако в следующую секунду мальчик бросился к нему с громким, восторженным криком:

– Отец!

Мансур протянул руки.

– Ты ранен? – С тревогой произнес Ильяс, заметив окровавленные повязки.

– Это пустяки! – Мансур со смехом сгреб мальчика в охапку и высоко поднял на вытянутых руках. – Как ты вырос!

– Здравствуй, Мансур. – Эмине-ханым подошла ближе и с улыбкой смотрела в его лицо. – Надолго?

Мансур поставил Ильяса на землю и, как всегда, почтительно поклонился женщине.

– Не очень. Простите, что явился к вам в таком виде! Не мог ждать!

– Понимаю. Идем в дом. Я напою тебя кофе.

Они вошли в небольшую, скромно обставленную, но очень уютную комнату. Часть гостиной по обычаю была занята покрытым коврами деревянным помостом. Мансур, вконец уставший, с блаженством откинулся на мягкие подушки. Он вынул небольшой, инкрустированный серебром кинжал и вручил его Ильясу.

– Это тебе, сынок.

Мальчик подпрыгнул от восторга и побежал в сад, где принялся метать оружие в деревянные столбы веранды.

– Значит, теперь ты привозишь ему такие подарки, – медленно произнесла Эмине-ханым.

– Что поделать, пора. Еще год, самое большее два, и мне придется записать его в янычарский корпус. Потом будет поздно, – сурово изрек Мансур.

– Ты хочешь этого? – Спросила женщина.

– Другого выхода нет. Как сын янычара, он не может стать никем другим.

Эмине-ханым вздохнула.

– Понимаю.

– Я всегда буду заботиться о вас, Эмине-ханым, – сказал Мансур. – Вы останетесь жить в этом доме. Мы с Ильясом будем вас навещать.

Пожилая турчанка положила ладонь на руку Мансура и посмотрела ему в глаза.

– Возможно, тебе стоит поискать ему мать?

– Мать у него была и будет только одна, – резко ответил Мансур.

– Ты мог бы найти женщину, которая стала бы тебе женой и полюбила бы твоего сына. Ты молод и красив. И у тебя есть душа.

– Мое сердце мертво.

– Если бы оно было мертво, разве бы ты мог так сильно любить этого мальчика?

Эмине-ханым подала таз с водой для омовения рук и полотенце, потом принесла кофе, и несколько минут Мансур молча, с наслаждением поглощал ароматный напиток. После паузы он сказал:

– Думаю, нужно обучить Ильяса черкесскому языку. Буду признателен, если вы найдете того, кто сможет это сделать. Не хочу, чтобы он вырос человеком, не знающим ни роду, ни племени!

– Ты намерен рассказать ему правду? – Спросила Эмине-ханым, посвященная в тайну рождения Ильяса.