Читаем Янычар и Мадина полностью

– Ошибаешься. Сейчас ты позволишь служанке искупать тебя, удалить с твоего тела лишние волосы, причесать, как положено, покрасить ногти. Потом наденешь украшения и нарядное платье, и тебя приведут в мою спальню. А там ты исполнишь все, что я тебе прикажу. Исполнишь! – повторил он с нажимом. – В противном случае ты никогда не увидишь своего ребенка!

Мадина оцепенела, в ее взоре промелькнуло отчаяние. Как она могла думать, будто распоряжается собой, если у этого человека есть оружие, против которого она бессильна?!

– Кстати, кто его отец?

– Не скажу! – гневно воскликнула девушка. Глаза эмина злобно сверкнули.

– А тот янычар, который хотел тебя похитить? Кто он?

– Я его не знаю.

– Ты лжешь! – с удовлетворением произнес Асфандияр-ага. – Лжешь, как все женщины. Едва ли ты чем-то отличаешься от остальных. Впрочем, проверим.

Он повернулся и вышел, испытывая торжество и вместе с тем досаду, поскольку понимал, что никогда не обретет над этой женщиной истинной власти.

Мадина молча смотрела в одну точку, пока служанка мыла ей волосы, обтирала тело, попутно умащивая его лавандой, красила ногти соком лавсонии и, обмакивая кисточку в аль-колун[17] подводила брови. Затем она обвила шею черкешенки сверкающими ожерельями и вдела в уши звенящие серьги.

Что делать, если нужно выбирать между огнем и пламенем, если ты покупаешь самое дорогое ценой позора, ценой отказа от самой себя?!

Лунный свет просачивался в комнату, растекался по ней, будто обшаривая углы. Мадине хотелось сжаться, сделаться очень маленькой, незаметной, чтобы как-то уберечься от того невидимого и непонятного, что обрушилось на нее с темных небес. Несколько мгновений она стояла неподвижно – юное тело, нежные черты, в которых невольно проступала взрослость, пробужденная бурным течением безжалостной жизни. Что делать, как быть?! Ведь она не сможет… И все-таки жизнь сына была для нее ценнее всего, потому Мадина покорно прошла в спальню нового повелителя.

Он ждал ее, привольно развалившись на ложе и завернувшись в вытканное радужными узорами покрывало. Асфандияр-агу можно было назвать красивым мужчиной, но Мадина никогда не думала, что красота бывает столь неприятной, даже отталкивающей.

Кинжал Айтека был спрятан в рукаве, но девушка чувствовала, что не решится убить эмина. Такой шаг мог стать смертельным и для ее сына, и для нее самой! Мадина задержалась на пороге и посмотрела на своего мучителя. Асфандияр-ага глубоко вздохнул. У него был темный, жгучий взгляд.

– Иди сюда.

Девушка подошла – осторожно, несмело, неслышно ступая по каменному полу.

Эмин лениво произнес:

– Танцевать ты не умеешь. Секретов обольщения мужчины не знаешь. Стало быть, просто ложись рядом. Но сначала выпей вот это. До дна.

И протянул ей кубок.

Мадина вздрогнула. Пророк запретил пить виноградное вино, она знала об этом с детства, но сейчас… Черкешенка взяла сосуд в руки, осторожно пригубила. Потом сделала большой глоток, пристально глядя на своего господина поверх края кубка. Не морщась, выпила до дна и отшвырнула кубок. По телу пробежала горячая волна, и мысли разлетелись, словно вспугнутые птицы.

Эмин следил не мигая, на его лице отразилось изумление. Он откинул покрывало и повелительно произнес:

– Иди!

Мадина легла. Асфандияр-ага снял с нее кафтан, сорвал и отбросил в сторону шапочку, сдернул рубашку. Кинжал упал на ковер, но эмин этого не заметил. Тяжелая рука стиснула плечо невольницы, потом по-хозяйски легла на грудь. Эмин наслаждался дрожью ее тела. Глаза девушки были широко раскрыты, губы крепко сжаты, на лице застыло выражение смешанной с отчаянием внутренней силы.

Асфандияр-ага глубоко вздохнул и восхищенно покачал головой: как же хороша она была сейчас, с рассыпавшимися по подушкам волосами, пылающим страстной ненавистью лицом и изящным телом, в это мгновение похожим на туго натянутую струну! Эмин распустил завязки шаровар Мадины, и его рука властно коснулась спрятанной под ними горячей и нежной плоти.

– Потом ты сама придешь ко мне на ложе и, как другие женщины, будешь умолять, чтобы я взял тебя!

– Никогда!

Внезапно в душе Мадины всколыхнулись с трудом сдерживаемые чувства, напряжение отпустило и прорвалось наружу волной бурной ненависти. Она изогнулась, быстро нашарила на ковре кинжал и, не дрогнув, вонзила его в грудь Асфандияр-аги. Тот страшно закричал, а девушка вскочила с ложа, схватила одежду и бросилась бежать. Ее схватили в коридоре, заломили руки, заткнули рот.

В доме начался переполох. Эмин хриплым голосом звал на помощь. Прибежали слуги, послали за хакимом.[18] К счастью, рана оказалась не смертельной, хотя и опасной. Врач обработал порез и хотел дать эмину опия, но тот воспротивился:

– Подожди. Сначала я должен распорядиться об одном деле. Позови моего слугу и оставь нас одних.

Вошел Орхан, человек, готовый и способный выполнить любое поручение эмина. Асфандияр-ага сказал:

– Мне не нужна эта девчонка, я не хочу о ней вспоминать. Сделай так, чтобы она больше никогда не увидела солнца.

Орхан поклонился.

– Прикажете задушить? – Эмин поморщился.

Перейти на страницу:

Похожие книги