Янтарное море

Больного уложили поближе к печке. Мазайс вытащил все жаропонижающие лекарства и принялся за лечение. Лидумс озабоченно спросил:

— Что будем делать, ребята?

Делиньш неуверенно посоветовал отправить больного на хутор Арвида. Лидумс недовольно сказал:

— Как ты повезешь его за сорок километров? Да и дороги по лесу перекрыты полой водой. У кого есть друзья среди местных жителей?

Граф вызвался обойти ближние хутора. Не может быть, чтобы не нашлось доброй души, утверждал он. У него, сказал он, тут есть знакомые люди, вот к ним он и обратится.

Графа снарядили в поход. Автомат он оставил, взял два пистолета. Лесную щетину сбрил, переоделся в тужурку Мазайса, — у этого хозяйственного человека вещи почему-то выглядели всегда чище и целее, чем у остальных. Лидумс посоветовал не очень доверять встречным, — в прошлом году в этом районе была уже опасная встреча с охотником, пытавшимся разоружить Юрку, так что появление постороннего человека может привлечь внимание властей…

Граф вернулся только к вечеру второго дня, когда Лидумс уже принял особые меры предосторожности, боясь, что парня схватили. Посты были выдвинуты подальше, все вещи собраны и увязаны на случай поспешного отхода.

На радостях Графа приветствовали как победителя. Ему и в самом деле повезло. После трех попыток он все-таки отыскал хуторянина, который когда-то и сам был в лесном отряде. Хуторянин согласился принять больного, обеспечить хороший уход и даже вызвать врача, который сочувствует «братьям». Мало того, завтра хуторянин подъедет к условленному месту на лошади, так что больного надо будет перенести на носилках только до лесной дороги, в пяти километрах от бункера.

Сопровождать Бородача Лидумс направил Графа и Юрку. Оба были вооружены пистолетами. Они должны были дойти до самого хутора и проследить, чтобы о больном позаботились как следует. Мазайс изготовил носилки и вызвался пойти третьим до места встречи с хуторянином. Бородач был очень тяжел, да и разведку следовало вести непрерывно…

В десять часов с больным попрощались. Он был в сознании, но так слаб, что не мог поднять руки, только улыбался смущенно да, прерывисто дыша, просил простить, причинил столько хлопот…

Мазайс вернулся часа через два и успокоил всех. Хуторянин не подвел. Таратайка, правда, неудобная, двухколеска, но хозяин прихватил сена и два одеяла. Граф сел с больным, а Юрка идет впереди, разведывая дорогу. Ехать будут шагом, так что парни вернутся только к ночи.

Все шло отлично, и Вилкса удивило, что Лидумс не снял передовых постов наблюдения. Мало того, он не отменил приказ о распределении вещей, из-за этого обед был более чем скудный, так как продукты были тоже собраны и увязаны. Сам Лидумс возился со своими рисунками, заворачивал блокноты и отдельные листы в парафинированную бумагу, потом все скатал в трубку и уложил в специальный черный футляр, а крышку залил растопленным стеарином, не пожалев целой свечи, которых было не так уж много. Он словно бы собирался переправляться через реку на подручных средствах и боялся утопить свои работы…

Чем ближе надвигалась ночь, тем тревожнее становилось в лагере. Лидумс проверил посты и вернулся, но спать не лег.

Близко к полуночи послышалось далекое уханье совы — сигнал Юрки. Мазайс пошел к нему навстречу.

Юрка вернулся один, но в каком виде! Мокрый с головы до ног, весь исцарапанный ветвями, еле передвигающийся. Первые его слова были:

— Бородача схватили!

Все отпрянули в стороны, словно ждали, что вот-вот из темноты грохнут выстрелы. Лидумс гневно спросил:

— Где Граф?

— Мы на всякий случай еще раньше условились: если нас заманят в ловушку, расходиться в разные стороны, чтобы разбить преследователей. Если даже у них окажется с собой собака, им будет труднее взять нас. Я пошел к хутору раньше хозяина и сразу заметил чужие следы: солдатских сапог с подковками. Когда я начал отходить назад, из дома меня обстреляли. Граф понял, в чем дело, выстрелил в предателя и повернул лошадь с Бородачом в лес. Тут Бородач сказал, чтобы Граф оставил его и спасался сам, — в лесу уже было слышно, как чекисты рассыпаются в цепь. Граф подождал меня, спросил, что делать, но Бородач так просил оставить его и отступать, что мы не могли поступить иначе. Граф ушел к нашему старому бункеру в сторону озера Энгуре, а я запутал следы в болотах и пришел предупредить вас…

— Отдыхай! — сказал Лидумс.

— Может быть, уйти отсюда?

— Уйдем утром. Бородач не выдаст. Надо еще проверить, не придут ли к энгурскому бункеру чекисты по следам Графа. Мазайс, ты сейчас отправишься к Энгуре и встретишь Графа. С тобой пойдет Делиньш. Отправишь его завтра навстречу нам к почтовому ящику у озера. Бедный Бородач!

Это прозвучало как эпитафия на кладбищенском памятнике. И все. Никто не сказал ни слова, хотя все, наверно, думали об одном и том же: а когда придет мой черед?

Да, война продолжалась, и на ней, как на всякой войне, были жертвы.

9