Яндекс.Книга

— Мы видели, как Google, словно немецкая танковая армия, прошелся по Европе, смел все на своем пути, и как нам устоять в России, было совершенно непонятно, — теперь Леонид Богуславский вспоминает те времена с улыбкой. — Риск, что мы в конечном счете потеряем все, был очень высокий. Все взгляды были устремлены на Воложа — мы как инвесторы в стратегических решениях всегда ориентировались на него.

Сам же Волож признается, что в тот решающий день он принял решение, опираясь на позицию Альфреда Феноти — «человека со шваброй внутри», который к тому времени из совета директоров уже проданного CompTek перешел в совет директоров «Яндекса» и здесь тоже занял столь привычное ему место дежурного по здравомыслию.

— Эл был против Google, — говорит Аркадий. — Его раздражала прежде всего сама риторика покупки: да ладно, да хватит вам придуриваться, приезжайте работать. Для него как для человека старой закалки, в ковбойских сапогах, эти стэнфордские студенты были выскочками, которые слишком много о себе возомнили. Эл говорил: да, вы, конечно, скромные ребята, мировая компания зовет, впереди красивые и большие задачи, но нельзя позволять так с собой разговаривать. То, что они вам предложили, это не оценка. Они и половины вашей доли не видят, они просто не проанализировали ситуацию. Не соглашайтесь, это несерьезно.

Но едва ли одной «швабры» Эла Феноти на этом совете директоров хватило бы, если бы не позиция Ильи Сегаловича. Главный вопрос Воложа и всех членов правления был обращен к нему как главному технарю: «Выстоим?» И ответ надо было дать не эмоциональный, а реальный. Реальнее некуда.

— Решению продаваться было лишь две альтернативы: либо мы выстоим, либо нас убьют, — продолжает Волож. — И если ты говоришь, что да, мы выстоим, это значит, что ты все взвесил и берешь на себя моральное обязательство.

— И надо отдать Сегаловичу должное: он не стал выбирать разумный компромисс, — резюмирует Богуславский. — Он ответил: «Будет очень тяжело, но если мы все напряжемся, то выстоим». Ну, и мы приняли решение, что будем драться. Это именно так дословно и прозвучало: «„Яндекс“ будет драться».

Как это будет по-русски?

То, что произошло дальше, Леонид Богуславский из ru-Net Holdings называет «битвой Давида и Голиафа», а Елена Колмановская — «просто другим типом веселья». Надо сказать, что первые шаги Google по земле русской и правда не вызывали ничего, кроме улыбки. Великий, могучий и адски сложный язык стал первым рубежом обороны.

— На том решающем совете директоров спокойнее всех вела себя Лена Колмановская. Она говорила: «Не волнуйтесь, это они сейчас такие смелые, а вот заговорят по-русски — тогда мы на них посмотрим, — рассказывает Волож. — И действительно, когда они первый раз заговорили по-русски, это было смешно.»

Несмотря на свое российское происхождение, Сергей Брин с самого начала недооценивал значение морфологии для поиска. Дискуссия на эту тему между гуглоидами и яндексоидами состоялась еще в 2003 году во время первой встречи на улице Вавилова.

— Мы им говорили: понимаете, у нас особенность, мы знаем язык, это очень важно, — вспоминает Волож. — А они отвечали: да зачем это надо, да там столько будет стемов, корней, вариаций, много мусора собирать придется, потом чистить его. Года три-четыре спустя они уже сами публично признавались, что именно в России научились делать морфологию, которая потом им пригодилась и в арабских странах, и еще много где. Вот ведь, думаю, научили на свою голову!

Морфологию Google сделал выходец с Украины Александр Грушецкий. Сделал на совесть. Разницу в качестве поиска «Яндекса» и Google теперь могли различить только специалисты, да и у тех мнения разделились. Одни указывали на то, что у «варяга» более широкая мировая база поиска, другие — что у «Яндекса» все-таки лучше морфология, много дополнительных сервисов и вообще — от добра добра не ищут. В самом «Яндексе» поначалу надеялись, что конкуренты просто разделят сферы влияния: российский поисковик будет заниматься локальными задачами, а Google — глобальными. Но вскоре оказалось, что это одно и то же.

Куда девать Мильнера?

Тем временем, почувствовав слабину, активизировались старые друзья.

В середине нулевых Юрий Мильнер, уже в качестве председателя правления инвестиционного фонда Digital Sky Technologies (DST), попытался снова приобрести «Яндекс». На этот раз стратегия этого предпринимателя заключалась в том, чтобы собрать в одной корзине самые сильные российские интернет-компании, а дальше либо провести успешное IPO, либо просто перепродать этот букет с большой, а главное, быстрой прибылью.

— Для этого Мильнер долгое время мечтал объединить Mail и «Яндекс», — продолжает Леонид Богуславский. — Он вел переговоры со мной и Аркадием. У нас была встреча втроем в кафе, где обсуждались доли. Мнения были разные, но они отличались непринципиально, можно было легко договориться. Вот только не деньги были ключевым вопросом.