Ян Собеский

И вот, в канун дня святого Мартына, мы стали под крепостью, в страшную метель. Но укрепления показались королю гораздо сильней, чем ему докладывали. Город был окружен двойным рядом частоколов, рвами, стенами, башнями и стоял на возвышении. Гарнизон недавно был усилен свежими полками янычаров. Разглядев в чем дело, наши командиры, зная повадку короля, начали роптать… А король, улыбаясь, повторял свое, что он удачлив по части крепостей и они легко ему сдаются.

Едва лишь мы расположились, как из замка началась стрельба, и наши солдаты стали падать, а турки, собираясь защищаться, подожгли предместья. Король немедленно послал только что прибывших казаков помешать жечь пригороды. Каким-то чудом казаки, не особенно старавшиеся во время похода, ринулись вперед с такою яростью, что не только захватили все предместья, но даже овладели первой линией окопов с частоколом и воротами, на которых сейчас же водрузили крест и знамя. Успех казаков так воодушевил пехоту и орудия, что уже к ночи все палисады были взяты.

Орудийный огонь длился с нашей стороны не более трех часов, и на башне замка взвился белый флаг, как раз в то время, когда в обозе поднялся громкий ропот, будто король напрасно ведет солдат под пули. Огонь был прекращен, и город сдался на милость и немилость короля. Я слышал, как король успокаивал лежавших ниц и умолявших даровать им жизнь выборных:

— Не бойтесь, волос не упадет с вашей головы. Мы в счастье не спесивы, так как счастье все от Бога!

Действительно, только необычайной удачливости короля можно приписать тот страх, который он нагнал на турок. Они прекрасно могли бы защищаться в течение нескольких недель, так было у них вдосталь и пороха и продовольствия.

— На Святого Мартына отслужим молебен в обеих мечетях! — повторял король с неописуемой радостью.

Отсюда мы решительно должны были идти на Эпериас, не покушаясь на замки и даже обходя их, потому что наши военачальники соскучились по дому и по отдыху, и только он единственный, король наш, продолжал мечтать о подвигах во славу Божию.

Поход наш от Щецина, минуя сгоревший Филек, проходил, благодарение Богу, довольно гладко. Небо прояснилось, и уже в ноябре прихватил такой мороз, как у нас бывает на Крещение. Но мерзлая земля лучше, чем болото, а стужа предпочтительней распутицы.

Король очень жаловался на карты и на описания попутных стран, так как они были очень далеки от действительности. Нас заверили, будто местность совершенно ровная; между тем от самого Дуная до границ Польши только мы и видели что горы да дремучие леса.

В течение похода король все время получал письма и известия от Текели.

Трудно даже сказать, как полезны были нам эти сношения в походе.

Таким образом, мы шли да шли и никак не могли добраться в Кошицы так скоро, как бы хотелось нашим воеводам. Король больше всего роптал на неаккуратную доставку писем от королевы; а из Кракова жаловались на то же самое, да еще на ложные и очень скупые сведения, помещавшиеся в иностранных газетах. Действительно, мы не мастера разносить о своих подвигах по свету; не умеем также запасаться новинками и сплетнями о том, что делается в мире.

Дошло до нас несколько статеек из специально учрежденного в Риме и получавшего субсидию листка, долженствовавшего служить специально интересам армии и помещать сведения о нашем крестовом походе против неверных. Издавал листок некий Кракус, о котором ничего не знаю, был ли он итальянец, или другой национальности.

Чем ближе к Кошице, тем безотрадней становилось положение армии. Все города и замки, встречавшиеся на пути, были заняты войсками Текели и не открывали нам своих ворот. В Кошице было несколько тысяч гарнизона.

Сам же Текели, до тех пор уважавший волю короля и старавшийся приноровиться к его желаниям, за что тот обещал ему полную неприкосновенность, убежал вместе с женой к туркам, войскам же отдал приказание обходиться с нами как с врагами. Мы же, понадеявшись на мирные отношения, нарвались на врагов, которые, начиная от Сатмар, стреляли в нас.

Из Кошице была сделана на нас вылазка. В Прешове ядром убило старого, испытанного в боях воина, пана Моджевского, начальника галицкого ополчения. Голод, холод и болезни донимали нас в стране, где мы надеялись устроиться на зимние квартиры и отдохнуть.

Прешов пришлось обойти стороной, даже не сделав попытки завладеть им, лишь бы скорей уйти из проклятого края. Тем временем нам неожиданно повезло в Сыбине. Староста луцкий, повстречавшись с венгерской конницей, немного потрепал ее; а в самый день Непорочного Зачатия, когда мы подошли с королем под стены города, литовская артиллерия выпустила несколько десятков снарядов и город сдался безоговорочно. Отсюда мы не останавливаясь шли до Любовли, где должны были встретить королеву и сделать продолжительную остановку, так как королю предстояли большие заботы и беспокойства.