Якут

Просто так, не особенно размышляя о возможных последствиях, я наотливал немного подсвечников и пуговиц из олова. Один из отроков, что ездил навестить родное стойбище — а они и в этом году изредка опрашивались на побывку домой — отвез в магазин на Тенки вместе с иглами и эти немудрёные безделушки.

Через месяц прискакал казак от Никодима с посланием. Пуговицы ему, видишь ли, нужны. Много. И разная посуда. Ещё больше. Ну а на словах казак передал, что санные обозы в Вилюйский острог нынче, считай, по расписанию ходят, и в полмесяца оборачиваются в оба конца. Так что оловянная утварь быстро попала в места, где на неё имеется постоянный спрос. Вот так и набрёл я ненароком ещё на одну жилу. А ведь помню — недавно рассуждал о привлекательности добычи этого не слишком хитрого в обработке металла, которого в наших краях изумительно много.

По всему выходило, что есть отличный повод вернуться в края, где жил раньше и где мы повстречались с Айтал. Там как раз находятся богатейшие залежи касситерита. Потолковали мы с казаком, и письмо я отписал купцу длинное и обстоятельное. По всему выходило, что семейству моему предстоит переселение. Но не на пустое же место мчаться?!

* * *

Тускулу я объяснил в очередной раз, что если русские узнают о серебре, то из добрых и заботливых сподвижников сразу превратятся в жестоких и алчных хозяев. Они ласковы с нами до тех пор, пока нуждаются в наших трудах и то, только при условии, что делаем мы то, чего они сами не могут. Ну, или если им выгодней купить наше, чем сделать или привезти своё. Но, с другой стороны, подкидывать Никодиму избыток пушнины — это правильно. Чувство долга ему не чуждо, пока необременительно. Так что ничего худого нет в том, что купчина не слишком стеснён в средствах. Он просто вынужден действовать в наших интересах, потому что этот вариант для него выгоднее иных. Тут тебе и товары с уникальными на данный момент свойствами, и возможность недорого купить близко то, что везут издалека.

Не будем забывать, что в течении Лены и Вилюя стоят уже вполне обжившиеся остроги, и обитают там многие русские люди, со чадами и домочадцами. И бояре государя Московского есть среди них. И боярыни. И дети боярские. Они ведь не лаптем щи хлебают.

Работник оставался за старшего и положение, по-русски говоря, холопа, отслуживающего долг, то есть закупа, за ним сохранялось. Мы решили, что так будет понятней для окружающих. Да и нет в Тускуле стремления куда-то уходить от обжитого дома и обильных хлебов. Ну у какого тойона или даже главы наслега на столе сыщется изюм, рис и пшеничная выпечка? А тут это не такая уж редкость. Всё налажено, соседи хорошие.

Ну а серебра мы с ним вдвоём наплавили с запасом наперёд. Остальным-то говорили, что свинец добываем, а работать с ним смертельно опасно, и пускай даже не суются туда, а то помрут молодыми. Это действительно нездоровое производство, так что мы всегда следили, чтобы тяга в трубе была хорошая и сквозняк быстро вытягивал воздух из помещения, ну и лица заматывали шарфами. Не так уж сильно врали.

Свинец видели все — сами таскали. А серебро мы надёжно прятали и потом, в пути на Адычу, я его оберегал от чужого глаза. Ну да не о нём речь. Дом, где на свет появились оба моих сына, я оставлял с лёгким сердцем. Мы с женой и детьми вскоре после ледохода переезжали на новое место.

* * *

Никодим, похоже, дела оловянные разворачивал всерьёз. Заготовленный еще до таяния снегов лес к нужному месту доставлен. Две плоскодонки того же Пелымова "проекта" с надстройками, в которых обитает артель мастеровых, причалены к берегу. Народ шкурил брёвна и поджидая нас, чтобы указали что где и как ставить. Работа сразу пошла споро — мужики крепкие, умелые. Местных якутов несколько человек подтянулось. Дело в том, что селение сразу ставилось с магазином, и у них к этому возник интерес далеко не праздный.

Спрашивается, где они были, когда я тут один куковал?

На счёт того, где копать — это я прекрасно помню — тут был мой родной рудник. Место для печей я тоже выбрал быстро — на каменистых местах, и обустройство посёлка проходило одновременно с налаживанием технологического процесса. Тот факт, что артель рабочих должна будет уехать сразу после окончания строительства, меня несколько смущала — горбатиться с кайлом и тачкой желания я не испытывал. Пришлось отправляться в обход ближайших стойбищ в поисках кого бы нанять. О пригашении учеников даже речи не было — я здесь пока никто и звать меня никак. Кто же мне сына доверит?

На правобережье Яны не так-то много людей живёт. Тем не менее три посёлка мне отыскать удалось и с кинээс — вождями родов — познакомиться. Сразу признался, что ищу работников — а чего темнить? Так вот, закончилось эта поездка тем, что мне предложили купить у них рабов. Как-то я раньше не слыхал, что такое было в обычае, да и не нравилась мне сама мысль о рабовладении, но глядя на немноголюдные поселения, отдавал себе отчёт в том, что выбирать особенно не приходится — очень мало людей в этих краях.