Якут

Сынишку мне Айтал родила уже когда солнце начало показываться над горизонтом. Тогда и настало время. Тускул съездил в соседнее стойбище за опытными женщинами, а мы с Сатой приготовили всё необходимое и для родов, и для ритуалов, которыми они должны сопровождаться. Потом нас, мужчин, выдворили и пока всё не завершилось, словно забыли о нашем существовании.

Я, конечно, не доктор, чтобы уверенно утверждать, но вроде как всё у них получилось правильно. Во всяком случае, результат мне понравился, да и Айтал выглядела довольной. А тканых тряпичек для завёртывания крохи, как оказалось, она прихватила из родительского дома. Можно сказать — пелёнок.

Что ещё рассказать про зиму? Казаки нас отыскали и обьясачили. Обидно, но терпимо. Выложили мы положенных соболей, да они и ушли своей дорогой. А потом у нас с Тускулом был непростой разговор. Никак парень не привыкнет быть богатым. Вот обязательно ему надо выпендриться перед соседями, а особенно перед родственниками жены. Аж распирает прямо от желания показать, что и одет он теперь как уважаемый человек. И в средствах не стеснён. Напрасно Айтал так добра с нашими работниками. Балует она их.

* * *

Вожак залаял уже под утро. Хотя в это время утренняя заря вместе с вечерней, разделённые коротким проблеском солнца, бывают только около полудня, но чувство времени меня никогда не подводило. Точно знаю, сейчас между четырьмя и пятью пополуночи. И вот наш молчун заливается, чего за ним обычно не водится.

Оделся и вышел на двор. Собака всматривается, и уши вострит, хотя уже и мне слышен гул копыт нескольких лошадей. Три? Четыре?

Четыре. Женщины из соседнего стойбища и детишки с ними. По трое на каждом коне — бедные коняшки после десятка километров выглядят заморёнными, словно сутки скакали.

— Миха! Беда! Чагыл-тойон пришел. Наших лошадей угоняет. Мужчины нас послали помощи просить, а сами отправились в погоню.

Я представил себе эту "погоню". Во всём стойбище крепких мужчин восемь человек. Могу по именам назвать. А у этого "князьца", как называют его русские, десятка три всадников. Причем не меньше троих в куйахах — это пластинчатый доспех, весьма эффективный против холодного оружия. А уж для стрелы, считай, неуязвимый. По-существу — профессиональные военные. Надо большой толпой собираться, чтобы отбить у таких налётчиков табун. Как минимум, ещё с двух посёлков народ собирать нужно.

Тускул побежал за нашими лошадьми, а женщины принялись готовить припасы в дорогу. Выглядели они встревоженными, но удержать не пытались. Беженки же, оставив в тепле детвору, уехали в соседние стойбища просить помощи.

* * *

Якутская лошадка мохната, коротконога и хорошо упитана. Я, долговязый, чувствую себя на ней, как Дон Кихот на перекормленном ослике Санчо Пансы. Тем не менее, трусят они бодро — даже рысью этот аллюр назвать язык не поворачивается. Заводные кони у нас тоже есть. Или вьючные. На них палатка, спальники и припасы.

След, проложенный преследователями похитителей, не даёт нам сбиться с пути, однако свежее он не становится. По-видимому, мы не приближаемся к погоне, и идёт она не по следу тех, кого собирается настигнуть, а срезает дорогу. Места эти мне незнакомы, да и спутник мой здесь впервые. Но Киму, за которым мы сейчас едем, я доверяю. Он тут с детства живёт и всё исходил вдоль и поперёк.

Поворот в распадок, подъём наискосок, и долгий ровный участок. Затем свежая тропа вдоль склона и в ельнике мы присоединяемся к пятерым знакомцам. Ким, два его брата и работники. У всех наскоро связанные из дощечек доспехи на груди, щиты и пальмы на длинных древках. Луки тоже с собой.

— Где остальные? — я подозреваю, что вторая часть отряда пересекла виднеющуюся перед нами тропу и затаилась по другую её сторону. Но хочу услышать подтверждение.

— Отец ранен, младший брат с ним остался. Молот убит, а что с Айалом мы не знаем. Нюргун видел, как он дрался, но помочь не мог.

Да-а! Дела.

Мы находимся на склоне и неподалеку видим противоположный склон. На дне ложбины, видимо по руслу замёрзшего ручья, проходит след. Скорее всего, им прошли нападающие и, Ким ждёт, что обратно они проследуют этим же путём. Видимо, рассчитывает на то, что сумеет встретить их стрелами. Здесь нас, конечно, могут и обойти, ну так мы выставим дозорного, чтобы поглядывал назад. Склон неплохо просматривается.

Ждём. И сами мы, и наш след на нетронутом снегу скрыт ельником. Молодчина Ким. Отличное место выбрал и правильно к нему вышел. Снизу наших следов на снегу не должно быть видно. Кроме того, судя по высоте кромок тропы внизу, там в низине, снег лежит толсто, не менее полуметра, но наст лошадь не держит. Значит, пойдут цепочкой и табунщики и кони.