Яковлев А. Сумерки

В борьбе с повстанчеством местные власти особенно ши­роко использовали институт заложничества и круговой пору­ки. Заложники подлежали расстрелу не только в случаях приближения повстанческих отрядов к уездным или волост­ным центрам или убийств коммунистов и совработников, но и за повреждения кем-то телеграфных и железнодорожных линий, распространение «провокационных слухов» и даже при «малейшем поползновении на попрание прав представи­телей власти». Отряды карателей формировались преимуще­ственно из бедняцких слоев населения.

Но оказалось, что для голытьбы неважно, как называется власть. Пока существовала насильственная продразверстка, когда власть отнимала хлеб у зажиточных крестьян, она го­рой стояла на стороне власти. Но как только продразверстка была заменена продналогом, голытьба повернула оружие против власти и продолжала грабить трудолюбивых кресть­ян. Чекистский начальник в Сибири Павлуновский в августе

1921 года пишет в центр Уншлихту — заместителю Дзержин­ского, что во многих областях Сибири «красный террор», ко­торый автор одобряет, превратился в красный бандитизм, представляющий угрозу советской власти. Он сообщает, что в Красноярской губернии в Минусинском уезде крестья- не-бедняки убили 9 спецов земотдела, а начальник милиции, секретарь укома и начальник гарнизона арестовали кресть­ян, которые побогаче, и расстреляли. В Иркутской губернии из бедноты организовываются банды. Они уходят в тайгу и ведут борьбу уже с советской властью. Бедняцкая часть ком­мунистических ячеек отбирает у крестьян хлеб, предназна­ченный для товарообмена. Шайки, состоящие из бедноты, сами конфискуют хлеб и скот у зажиточных крестьян. Вол- исполкомы и комячейки по всей губернии продолжают си­лой производить перераспределение хлеба и скота. В Ново­николаевской губернии раскрыта организация из бедноты и комячеек. Они разъезжали по деревням и расстреливали тех, кто побогаче, имущество их распределяли между собой. В Мариинском уезде все арестованные зажиточные крестья­не были удавлены.

Кровью была полита российская земля и в ходе расказа­чивания. Эта политика ставила своей целью искоренить ве­ковые устои казачества, физически уничтожить его наибо­лее трудолюбивую и свободолюбивую часть. Первые же ша­ги по «социалистическим» преобразованиям в деревне летом 1918 года поставили казачество в резкую оппозицию к новой власти. Во всех крупных казачьих областях (Донской, Кубан­ской, Оренбургской, Уральской) формируются военные под­разделения для вооруженной борьбы против большевист­ской диктатуры. С тех пор казачество было причислено к «ударной силе» белых армий.

Чудовищна январская 1919 года директива РКП(б), подпи­санная Свердловым. В ней говорилось о необходимости «са­мой беспощадной борьбы со всеми верхами казачества, пу­тем поголовного их истребления». Директивно предписыва­лась целая система мер для осуществления геноцида против казаков. Среди них — массовый террор против богатых ка­заков, массовый террор по отношению ко всем казакам, при­нимавшим прямое или косвенное участие в борьбе с совет­ской властью, перманентный террор против потенциальных пособников «контрреволюции».

Трибуналы, выполняя директиву, рассматривали в день до 50 дел, смертные приговоры выносились старикам, женщи­нам и детям. В сохранившихся расстрельных списках каза­ков в графе «за что расстрелян» указывались, в числе других, следующие причины: за критику советской власти; за несо- чувствие большевикам; как отец офицера; офицер, отстав­ной генерал, хуторской атаман, сельский священник, учи­тель, адвокат, ювелир; брат служит в Донской армии; за со­чувствие кадетам; и даже за то, что казачка отвергла любовь комиссара. Дома расстрелянных подвергались разграблению и сжигались.

Храмы осквернялись, предметы богослужения растаски­вались, были разгромлены монастыри, архиерейские дома и ризницы. Только на территории Ставропольской губернии было убито 52 священника. Типичные поводы для расстрела: служение молебна для проходящих частей Добровольческой армии, протест против богохульства и святотатства, наруше­ние запрета хоронить казненных.

В октябре 1920 года особоуполномоченный по Северному Кавказу К. Ландер (проинструктированный перед поездкой в регион лично Лениным) пообещал с «неумолимой жестоко­стью» подавить все выступления «бело-зеленых банд». Его приказом на Северном Кавказе был введен порядок, соглас­но которому станицы и селения, укрывавшие «белых и зеле­ных», подлежали уничтожению, а взрослое население — по­головному расстрелу. Родственники повстанцев объявлялись заложниками, также подлежащими расстрелу при наступле­нии «банд». В случаях массовых выступлений в отдельных селах, станицах и городах, писал наместник Ленина, «мы бу­дем применять к этим местам массовый террор: за каждого убитого советского деятеля поплатятся сотни жителей этих сел и станиц».