Яковлев А. Сумерки

...У Александра Николаевича много планов. Он продолжает публикацию уникальной многотомной серии секретных пар­тийных архивов, и все меньше и меньше белых пятен оста­ется в нашей истории. Он проделал гигантскую работу, воз­главляя Комиссию по реабилитации жертв сталинских реп­рессий, возвращая людям их честные имена. Он один сделал и продолжает делать столько, сколько хватило бы на деся­ток общественных и политических деятелей. Он доказал трудно доказуемую вещь, что настоящий политик может быть честным и нравственным. Я люблю его крепко, по- уральски, по-настоящему. Я, как и прежде, восхищаюсь этим мудрым, тонким, блестящим Человеком.

ВЛАДИМИР ПУТИН: ...Становление сегодняшней России — демократической, свободной и открытой — было бы немыс­лимо без плеяды ярких личностей, незаурядных людей, любя­щих свою родину. И Вы являетесь одним из тех, кто стоял у истоков коренного преобразования нашего общества и госу­дарства.

В решающие моменты новейшей российской истории Вы всегда вставали на защиту демократии, проявляя твердость и принципиальность в отстаивании своей гражданской пози­ции. Особое уважение заслуживает Ваша благородная рабо­та, которая помогает вернуть доброе имя жертвам полити­ческих репрессий. Желаю Вам, уважаемый Александр Никола­евич, и Вашим близким счастья, благополучия и всего самого доброго.

Как я понимаю, читатель может подумать, что эти выска­зывания я привожу для какой-то похвальбы самого себя. Бо­же меня упаси! За свою жизнь я столько начитался и наслу­шался хулы и хвалы, что накопил в себе некий иммунитет и к тому, и к другому. Не то чтобы окаменел, но восприятие окружающего шума нормализовалось. Дело в том, что каж­дый раз, когда в этой книге я обращался к анализу деятель­ности М. Горбачева и Б. Ельцина, к их личностным характе­ристикам, меня, повторяю, тревожил только один вопрос, а справедливы ли будут мои критические эскапады в адрес этих людей, сыгравших огромную роль в судьбе моей стра­ны, в ее преобразовании? И не рановато ли давать обосно­ванные оценки? И каждый раз я приходил к выводу, что мои колебания не имеют нравственного смысла.

Исторические личности, как правило, умеют или должны уметь владеть эмоциями, обидами, огорчениями и восторга­ми. Поэтому когда я размышляю о мере критики с точки зре­ния ее справедливости, характера и лексики, касающейся В. Путина, то не вижу никаких причин изменять своему принципу. Кроме того, я критикую не личность, а качество исполнения столь высокой должности, степень влияния это­го качества на судьбу России, за что я тоже несу свою долю ответственности.

Прежде всего, я вижу перед собой спрятавшегося в самом себе человека. Возможно, с умыслом, а возможно, эта черта идет от характера. Он воздвиг некую невидимую стену, тща­тельно укрывая свои замыслы, сомнения, нерешительность, а порой и растерянность. Привержен собственным догмам, по­лагая их истинами. К власти привык, хотя и устал. Опасно, ес­ли усталость перерастет в пофигизм. Недоверчив и обидчив. Отсюда и упрямство, равно как и непомерная вера в правоту собственных решений. Стратегическое мышление или его от­сутствие как бы укрыто туманом загадочности, а нарастаю­щая неуверенность выплескивается наигранной самоуверен­ностью, которая, как известно, родная сестра равнодушия.