Яковлев А. Сумерки

Вскоре освободили от работы заведующего нашим отде­лом Степакова, тоже причисленного к «молодежной группе». Как мне потом говорили, я был тоже в списке людей, кото­рых «молодежная группа» якобы намеревалась использовать в будущем руководстве. В каком качестве, не ведаю. Об этом мне сказал, сославшись на Микояна, первый заместитель председателя Гостелерадиокомитета Энвер Мамедов, впос­ледствии уволенный с работы по настоянию Лигачева.

Хотел бы обратить внимание на то, что главными дей­ствующими лицами «малого заговора», если был таковой, оказались Шелепин — перед этим председатель КГБ, Степа­ков — бывший начальник УКГБ по Москве и Московской области, Месяцев — следователь по особо важным делам еще при Сталине. Все из спецслужб. Что касается Егорыче­ва, то он, скорее, был человеком, разделявшим позиции Ко­сыгина. Вскоре были освобождены со своих постов и менее значительные работники номенклатуры из окружения Ше­лепина.

Конечно, расстановка политических сил, о которой я пи­шу, не могла быть постоянной. Как и раньше, еще со времен Ленина, разные группы и группочки то возникали, то исчеза­ли. Бесконечные склоки, доносы и подслушивания, клятвы в вечной дружбе и верности, которых не было и не могло быть в политике. Этикой и не пахло, моралью — тоже. Лицемерие и предательство были ведущими принципами политического поведения правящей элиты. Взаимная ненависть снова вы­плеснулась наружу в условиях нового витка драки за власть.

Итак, моего начальника Степакова направили в 1969 году послом в Югославию. Я оставался исполняющим обязаннос­ти заведующего, в коем качестве пребывал четыре года. Сла­ва богу, меня так и не утвердили в роли заведующего отде­лом. Это теперь «слава богу». А тогда? Тогда было горько. Те­бе не доверяют, тебя игнорируют. А раз Брежнев не доверяет, все должны «соответствовать». Таковы законы но­менклатуры. С напряжением я ожидал нового начальника. Было так заведено, что пришедшие к власти немедленно предлагают на место первых заместителей своих людей. Вот тут передо мной всерьез встала проблема выбора: или вести себя так, чтобы «зарабатывать энтузиазмом» новую долж­ность, или подыскивать для себя новое место работы, или продолжать работать без оглядки на будущее.

В первые же дни самостоятельной работы раздался теле­фонный звонок первого помощника Брежнева Георгия Цу­канова. Он вкрадчиво спросил:

— Ну, как теперь будем показывать деятельность Леонида Ильича?

Я, конечно, почувствовал подвох. Простой, кажется, воп­рос, но содержание было «богатое». В нем и неудовлетворе­ние работой моего предшественника, и прощупывание моих настроений, и приглашение к разговору на эту тему. В голо­ве замелькали варианты ответа. Остановился на очень прос­том, но тоже многозначительном. Я сказал:

— В соответствии с решениями ЦК.

— Ах, вот как, ну-ну.

Цуканов все понял. Мало сказать, что его не удовлетвори­ла казенность ответа. Он ждал «новаторских» и «смелых» предложений, замешанных на энтузиазме. Их не последова­ло. Я, хотя и не сразу, понял, что в ЦК мне не работать. На­верное, это чувство постоянного ожидания отставки и под­вигло меня к поведению, выглядевшему порой донкихот­ством. Интуиция не подвела меня и на сей раз.

Когда освободили Степакова, я был в резиденции Бреж­нева Завидово. Сочиняли очередное «нетленное». Арбатов, мы с ним играли на бильярде, сказал мне: «Тебе, Саша, наде­яться не на что. Тебя не утвердят». Тогда мы были с Арбато­вым в «никаких отношениях». Это потом стали друзьями. Тем же вечером Александр Бовин с присущей ему прямотой сказал: «Ты, Саша, не расстраивайся, мы тоже подложили дерьма в твой карман». Надо полагать, соответственно настроили Андропова.

Следующим вечером Брежнев пришел в комнату, где обычно по вечерам собирались все «писаки», сел рядом со мной и спросил:

— Ну, кого назначать будем на пропаганду?

Виктор Афанасьев — главный редактор «Правды» — пред­ложил кандидатуру Тяжельникова — секретаря Челябинско­го обкома КПСС, своего земляка. (Через восемь лет он все же стал заведующим этим отделом.) Все другие промолчали. Я думаю, мои огорчения того времени понятны. Теперь-то я рад, что не взлетел на эту орбиту. Куда бы унес этот полет, одному Создателю известно. И все же в то время я долго не мог понять, в чем дело. Но однажды Александров, помощник

Брежнева, посоветовал переговорить с Андроповым, и все, мол, будет в порядке. Я не прислушался к этому совету, на поклон не пошел. Все это походило на политическую вер­бовку.