Яковлев А. Сумерки

За несколько месяцев до этого на заседании ВЦИКа об­суждался вопрос о переводе семьи Романовых из Тобольска в Екатеринбург. Одна из причин перевода состояла в том, что Уральский Совет был тогда в основном большевистским и поэтому считался более надежным. Во главе Совета стоял Белобородов. Большую роль в руководстве Советом играл во­енком Филипп Голощекин...

До начала июля 1918 года комендантом Дома особого на­значения был чекист Авдеев. Однако 4 июля его сменил ста­рый большевик-подпольщик Юровский, член коллегии област­ной ЧК. С приходом нового коменданта режим стал строже, на окнах были сделаны решетки, переписка и передачи пре­кращены. Дом охранял отряд, состоявший из 50 человек. Это были уральские рабочие и латышские стрелки.

Внутрь Дома особого назначения вход кому бы то ни было, кроме коменданта и его помощника, был запрещен. Никулин в беседе со мной рассказал, что обитатели дома вели себя спо­койно. Главное влияние на всех имела царица, женщина вла­стная и высокомерная. Николай II вел себя инертно. Он ни­когда не читал газет. Единственным, кто читал газету «Уральский рабочий», доставляемую в Дом особого назначе­ния, был сын царя, Алексей, страдавший гемофилией. Со все­ми ходатайствами от имени царской семьи выступал лейб-медик Боткин. По свидетельству Родзинского, Ураль­ский Совет предлагал слугам и доктору покинуть Дом особо­го назначения, однако все они заявили, что «готовы разде­лить судьбу семьи».

Между тем судьба Романовых продолжала быть предме­том обсуждения в Президиуме ВЦИКа. Президиум склонялся якобы к тому, чтобы провести над Романовыми открытый суд. Обвинителем назначили Троцкого. Это подтверждают в своих воспоминаниях Никулин, Родзинский и Медведев. Боль­ше того, старший Медведев в своих воспоминаниях ссылает­ся на разговор, состоявшийся между Лениным и Свердловым по поводу судьбы Романовых: «Именно всероссийский суд, — доказывал Ленин Свердлову, — с публикацией во всех газе­тах. Подсчитать, какой людской и материальный ущерб са­модержец нанес стране за годы царствования. Сколько пове­шено революционеров, сколько погибло на каторге, на никому не нужной войне! Чтобы ответил перед всем народом! Вы думаете, только темный мужичок верит у нас в «доброго» батюшку-царя? Не только, дорогой Яков Михайлович! Давно ли питерский рабочий шел к Зимнему с хоругвями? Всего ка- ких-нибудь 13 лет назад! Вот эту-то непостижимую «расей- скую» доверчивость и должен развеять в дым открытый процесс над Николаем Кровавым».