Яковлев А. Сумерки

Купала Янка — Луцкевич И. Д., белорусский народный поэт, беспартийный. Активный лидер национального демо­кратизма... Находился в тесной связи с осужденными члена­ми «Белорусского национального центра» Рак-Михайловским, Жиком и др.

Бровко 77. У., беспартийный, сын полицейского. Ярый нац­мен. Близко стоял к осужденному члену Адамовичу Алесю.

Кульбак М. 777., беспартийный, еврейский писатель. При­был в 1928 г. нелегально из Польши в БССР. Будучи в Польше, состоял заместителем председателя национал-фашистской еврейской литературной организации. Группирует вокруг себя националистически настроенных еврейских писателей, выходцев из социально чуждой среды, имеющих связи с за­границей».

И так списки за списками — по республикам. По тем же спискам большинство из них окажутся потом расстрелянны­ми или лагерниками.

Во время съезда, используя агентурную сеть, НКВД регу­лярно (через день) информировал высшее руководство о на­строениях в писательской среде. В частности, сообщалось о листовке, в которой авторы взывали к иностранным гостям. Вот она:

«Мы, группа писателей, включающая в себя представите­лей всех существующих в России общественно-политических течений, вплоть до коммунистов, считаем долгом своей со­вести обратиться с этим письмом к вам, зарубежным писа­телям. Хотя численно наша группа и незначительна, но мы твердо уверены, что наши мысли и надежды разделяет, ос­таваясь наедине с самим собой, каждый честный (насколько вообще можно быть честным в наших условиях) русский гражданин. Это дает нам право и, больше того, это обязы­вает нас говорить не только от своего имени, но и от имени большинства писателей Советского Союза.

Все, что услышите и чему вы будете свидетелями на Все­союзном писательском съезде, будет отражением того, что вы увидите, что вам покажут и что вам расскажут в нашей стране! Это будет отражением величайшей лжи, которую вам выдают за правду. Не исключается возможность, что многие из нас, принявших участие в составлении этого пись­ма, или полностью его одобрившие, будут на съезде или даже в частной беседе с вами говорить совершенно иначе. Для то­го, чтобы уяснить это, вы должны, как это [ни] трудно для вас, живущих в совершенно других условиях, понять, что страна вот уже 17 лет находится в состоянии, абсолютно исключающем какую-либо возможность свободного высказы­вания.