Яконур

Итак: доказано, что сточные воды не принесут вреда озеру, и есть данные, что в определенном отношении они будут полезны; некоторые изменения в конструкциях фильтров и аэротенков все же целесообразно со временем сделать; противники комбината не представили каких-либо обоснований, подтверждаемых научными материалами или инженерными расчетами; вывод — при соблюдении установленных правил пуска и режимов очистки стоков Усть-Караканский комбинат не угрожает Яконуру.

Свирский опустил перо к бумаге, осторожно коснулся ее и затем быстро, решительно расписался.

Еще можно было передумать, поступить иначе, вдруг взять да и сказать что-то…

Дух, живший в Свирском, не считал его способным противиться искушениям; он поднял тело Свирского с кресла, заставил его отказаться от чаю и спешно повел его к двери.

Все же едва не случилась заминка.

— Как прошло совещание? — спросил человек с длинными, совершенно седыми волосами.

Но все закончилось благополучно.

— Ничего особенного, — ответил Свирский. — Без драм.

* * *

— Скоро уж закончим, — ответил бригадир монтажников. — Не терпится?

Повел Герасима и Якова Фомича через пультовую.

— Осталось задействовать стальные двери, подключить автоматику и контроль. Вот здесь будет блокировка, чтобы никто не мог войти, когда стержни подняты… Здесь лампочки сигнализации, — где они находятся… Тут вот датчик положения стержней… Еще дозиметрический контроль — уровень радиации внутри камеры… Ну и сюда вмонтируем плюс ко всему телевизор, пожалуйста, глазами смотрите, где стержни. Облучиться, в общем, даже при горячем желании будет невозможно!

У входа остановились.

— Ну, а пока вот деревянная дверь! Если ждать не можете… Поаккуратней только. Да лишь бы в камеру никто не заскочил, пока там идет облучение.

Бригадир провел рукой по двери, по толстым доскам; поправил висевший на них бумажный знак, оранжевый с красным.

— Рассохлась, правда, маленько. Но ничего, держит.

Понизил голос:

— И главное, тихо… Чтоб эти, «Будь здоров», не зацапали. Ну, служба здоровья! То есть техника безопасности… А откуда у вас ключ — ваше личное дело, никто вам его не давал.

Порылся в карманах спецовки.

— Я вас пустил только посмотреть, ясно?

Пощелкивание плавно вставляемого латунного ключа о ладные внутренние детали хорошего замка; поворот, щелчок, упор; бесшумное вращение двери.

Герасим и Яков Фомич пошли дальше — узким коридором влево, потом вправо, опять влево между бетонными выступами.

Вот и камера. Желтый свет ламп с потолка.

Герасим шагнул к колодцу, сдвинул стальной лист.

Он смотрел в воду, когда Яков Фомич сказал:

— Ну, что! Работать можно… Давайте-ка я возьму это дело на себя. Подготовлю образцы, поставлю их сюда, пускай на них посветит. А?..

Герасим, не поднимая головы, смотрел в колодец.

Ну вот, вот… пришло.

— А вы пока займитесь тем уравнением, доведите его. Параллельно пойдем. Сделаем…

Словами сказал.

Это все оно… То, что услышал он сейчас, и то, что сейчас видел… Боясь оторваться, Герасим смотрел в воду.

Голубое сияние в черной глубине. Ровно светящееся собственным светом кольцо и сверкающие пылинки, как звезды… Кобальт-шестьдесят. Святой колодец.

Этот свет и эти слова… Голубое сияние! Снова оно светило ему. Горело приветно, обнадеживающе; его заветное сияние, благодатное в его жизни, знак добра, любви, планов и перемен; оно продолжало его сопровождать, не оставляло его своим светом и своей силой…

Еще один толчок, импульс! — от человека, обладающего потенциалом соответствующего вида энергии и способного отдать свой потенциал другому… Словно от своего благодатного источника Герасим, как от Солнца, получал энергию не прямо, а принимал из рук, что способны, одарены, — может, и предназначены, — это сделать…

— Герасим!

Это уже откуда-то из коридора.

— Герасим, вы что, присохли?

И голос-то его приятно слушать…

— Герасим, хватит вам, пошли перекусим и обговорим детали!

* * *

Очень пожилой человек с коротко подстриженными волосами обернулся с переднего сиденья к человеку с длинными, совершенно седыми волосами и взял у него бумаги.

Перелистав, обернулся снова и отдал бумаги человеку с крупной, наголо выбритой головой.

Человек с крупной, наголо выбритой головой просмотрел бумаги, задержался на двух последних абзацах перед росчерком Свирского и сказал:

— Никаких сомнений, что это определит решение комиссии.

Очень пожилой человек сказал:

— Что ж, вопрос ясен. Споры нужно прекратить, а мощности комбината наращивать.

Выехали на мост.

Все так же глядя прямо перед собой, очень пожилой человек сказал:

— Задачи очистки и контроля надо в нашем проекте постановления дать специальным разделом. Готовность очистных сооружений как условие пуска любого предприятия. Пора привыкнуть к этому, как правилу повсеместному…

Ехали набережной.

Потянуло свежестью, какие-то знакомые запахи реки, лета пробились над разогретым асфальтом через поток машин; и несколько минут мужчины молчали.

Затем перешли к другим делам.

* * *

Герасим вынул руку из перевязи, опустил на рычаг переключения передач. Сняв ногу с педали сцепления, сел поудобнее, как привык.

Медленно выехал.