Яхромский мост: Крах «Тайфуна»

Помочь в борьбе с танками могла батарея артдивизиона 29-й сбр, которая находилась на огневых позициях восточнее Перемилова и не была затронута немецкой атакой. Но чтобы запросить ее поддержку и корректировать огонь, нужна была связь. Видимо она была нарушена противником вскоре после того, как в штаб бригады было передано донесение о начале немецкого наступления. Так подразделения на западном берегу оказались предоставлены сами себе. Командир 2-го батальона А.Д. Епанчин был кадровым военным и имел боевой опыт. Поэтому в целом «батальон, находясь в окружении, вел себя в этой обстановке мужественно. До 16 часов 28 ноября он удерживал занимаемый рубеж, отражая атаки врага… Батальон с боем вырвался из окружения и соединился с нашими частями» [205]. Действительно последнее сообщение[206] противника о том, что в Яхроме еще находятся советские войска и идет тяжелый ближний бой, поступило в штаб 7-й тд в 16.15.

Это могли быть только подразделения батальона А.Д. Епанчина, поскольку еще одна часть, присланная сюда для обороны, уже покинула город.

«Мы с двоюродным братом Виктором, – вспоминает старожил Яхромы В.А. Исаев, – взяли с собой необходимое на первое время, и пришли к отцу в ФЗУ. Там стоял батальон мотоциклистов с одной пушкой. Немцы уже рядом. Один боец вышел, вскоре вернулся и сообщил, что там немцы. Нужно было срочно уходить. Мотоциклисты поехали в сторону больницы, до самой церкви. Развернулись, сделали несколько выстрелов и быстро уехали к Москве. А мы, человек 15, пошли к железнодорожному мосту»[207].

«Срочно уходить» нужно было, конечно, гражданским лицам, а вот поведение военных, мягко говоря, непонятно. Правда, в донесении командира 11-го мцп, о котором идет речь, картина выглядит не столь неприглядно: «28.11.41 г. под сильным напором противника и огня с танков и минометов в 10.45 отошел с района обороны Пролетарский поселок (Яхрома) и занял оборону южнее в 1 км Яхрома, где и оборонялся до 9.00 29.11.41 г.» [208]. Справедливости ради надо сказать, что уже 18 ноября в полку оставалось только сто бойцов и командиров[209] (а 29 ноября их было уже только 83). Поскольку силы немцев первоначально были не очень значительны, даже эта сотня бойцов могла бы оказать более существенное влияние на ход боя. Однако для этого надо было наладить взаимодействие меду частями 1-й УдА и 30-й А, которого, похоже, не было.

Г. И. Хетагуров возлагает ответственность за слабую оборону Яхромы на командира 29-й бригады, который при смене частей собирался поставить вместо 923-го сп только один батальон и батарею 76-мм. Полковник Хетагуров не посчитал замену равноценной (хотя по численности свежий батальон наверно не уступал побывавшему в боях полку) и якобы предложил временно оставить на позиции и 923-й сп (правда, только до утра). Но командир бригады проявил беспечность и, сославшись на приказ своего командующего, не захотел даже доложить ему о таком подарке[210]. Однако, во-первых, сам срок предполагаемой задержки полка наводит на мысль, что такое предложение можно делать в случае, если заранее известно, что произойдет следующим утром и, возможно, оно существует только в мемуарах. Во-вторых, в действительности 923-й сп находился на позициях перед Дмитровом, и вряд ли эта мера могла улучшить ситуацию в 7 км южнее.

В 7.30 немецкая танковая рота под командованием Хорста Орлоффа, шедшая во главе атакующих, достигла моста и переправилась через него, за ней следовала рота мотопехоты. Еще одна рота, следовавшая в хвосте, закрепилась на высотах, находящихся перед городом[211], а на восточном берегу противник, даже имея весьма ограниченные силы, но опираясь на помощь танков, попытался расширять плацдарм.