Яйцо птицы Сирин

Дело могло по-разному пойти. На всякий случай был предусмотрен вариант вручения Ермаку доспехов, грамоты, другого царского жалованья при закладке храма. Это если пришлось бы морочить ему голову, не дожидаясь Пасхи.

Итак, планы были ясны, задачи определены, и товарищи крапленые, благословясь, принялись за работу.

Сначала занялись рассылкой подопечных. Ермаку сказали ласковое слово, которое он и так знал. Болховской самолично поднес атаману жбанчик зелена вина, «поздравил князем Сибирским», объявил прощение грехов всем бывшим лиходеям, и даже грамоту издали показал. Было также сказано, что и другие великие дары имеются, и государь осведомляется, вручены ли Ермаку, но сам понимаешь, брат — Биркин еще в жбанчик долил, — охота устроить жалованье всенародное, чтобы люд сибирский пришел в восхищение и изумление. Поэтому давай-ка ты пока в Искер двигай с отцом Варсонофием, озаботься церковным строительством.

Аналогично атаман Матвей Мещеряк был «прощен, пожалован сотником» и отправлен «на разведку» озер у слияния рек Вагай и Ашлык. Путь был недальний, но «летом из-за болот непроходимый». Мещеряку следовало установить, нет ли водного пути из Ашлыка в озера, из озер — в Тобол. То есть, не сможет ли некий враг объехать стороной Тобольскую крепость.

Дурацкая была задачка. Если есть водный путь, то летом его как раз и разведывать нужно. «Некий враг» он же летом проплывать собирается? Но дальше с Матвеем особенно разговаривать не стали, проводили с небольшим татарским отрядом на санях по льду Вагая.

Капитан Андерсен совсем серьезную задачу получил. Как наиболее опытный в преодолении паводковой и ледоходной ситуации, он со всеми своими немо-шведами командировался вниз по Иртышу. По максимуму, Андерсен должен был дойти до впадения Иртыша в Обь и картографировать местность. Ему сделали комплимент насчет интеллекта, поведали по секрету, что Обь — это прямой и абсолютно судоходный путь на тысячи верст в самое сердце Сибири, возможно — до восточных морей. Андерсена снарядили, утеплили, велели поторапливаться на север вслед отступающей зиме, — пока лед не тронулся, а ледоход и паводок пережидать на Оби, поглядеть на громадность тамошних льдин.

Зачем так много войска брать? — А кто его знает, что там за люди на севере? И люди ли вообще?

Андерсен увел около сотни мушкетеров, пищальников, аркебузьеров; сотня «охочих» татар сопровождала его для прислуги, тяглового, рыболовного и зверобойного обеспечения.

Биркин планировал закончить все дела по талой воде, когда сообщение между береговыми поселениями будет нарушено. Единственным сучком торчал в его плане неведомый казачий стан на озерах. Предстояло как-то расшевелить казачество, выведать его рассредоточение. Понятно, что не 50 человек Ермаковской охраны уцелело из четырех сотен, из полного казачьего полка. Решили поторопиться с награждением, гуляньем, величаньем. Отец Варсонофий доложил, что к закладке первой церкви в Искере все готово. На площади в центре «кремля» расчистили лед, перетащили с места на места прошлогодние бревна. Ничего не мешало закладке. А пост? — А мы пить не будем. Скромненько так покушаем квашеную капустку, медок, пряники. Нашим неразумным подданным в их языческих обычаях пока препятствовать не станем, пусть попьют свой кумыс. Напоследок, до крещения.

Появилась и определенность в «птичьем деле». Люди Варсонофия доносили, что какая-то птица действительно есть, поймана еще прошлой весной, уже год отсидела в красивой золотой клетке не нашей работы. Птицей занимаются поочередно безносый бандит из свиты Ермака и татарская девчонка.

Биркин послал «будущему архиепископу Сибирскому» секретное письмо по-русски, но латинскими буквами, чтоб не спускал с Птицы глаз, не допустил ее до простуды, выпадения пера, яичного боя, бегства на север или в теплые края. Обо всех шевеления вокруг Птицы велел доносить немедля, и при первой возможности забрать Птицу к себе. В конце Биркин приписал самые страшные для русского чиновника слова: «Gosudarevo slovo i delo!».

Глава 33 1584 Искер Песнь Песней

Сирин собиралась нестись. Она нагребла в угол клетки остатки травы, обрывки тряпок, неразборчивые мягкие вещи, собранные украдкой в комнате Айслу. Птица уже и кудахтала по-куриному, когда поблизости никого не было.

Паршиво было Птице, не до песен. Особенно обидно становилось от мысли, что приходится страдать без греха. Ладно бы нагулялась с каким-либо хвостатым кавалером, а то нет! — кряхти бесплатно, непорочно, по одному только щучьему велению — небесному благословению.

И еще вопрос. Какой ребенок может родиться из диетического яйца? Известно какой, — урод пришибленный, непорочный мясом — блаженный головой. Бройлер галилейский...

Богохульные страдания Птицы были прерваны вторжением Айслу. Девушка вбежала в морозные сени с хохотом, отшутилась от кого-то на лестнице, закинула дверь клети на крючок. Стала раздеваться, потом совсем уж раздеваться, мыться, одеваться, снова раздеваться, одеваться в другое.