Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

— Я очень извиняюсь, но один из тех кто попробовал, не спрося разрешения, сейчас немножко раскаивается. А голова его жарится на сковородке с бараньим хером во рту. Честно говоря, все это произошло само собой.

Саид помедлил секунду.

— Ну, значит, такова была воля Аллаха. Рафик был никудышный боец, потому что слишком любил ковыряться в бабах. Но он был шахидом, да ублажат его в раю семьдесят гурий семьюдесятью различными способами.

Василий положил на пол штурмовую винтовку, пистолет-пулемет, самонаводящиеся мины — их взрыватели сразу проверил один из боевиков.

— Жилетку снимай и бодик с бимонами тоже. Как в прошлый раз не выйдет.

Уложенный на пол жилет сразу обшмонали двое моджахедов, третий досматривал Василия, четвертый под усилившиеся ухмылки и оскалы всех прочих стал ощупывать фрау фон Бенеке. Он не преминул еще больше разодрать пуловер и покрутить ее грудью, которую зажал своей волосатой ручищей.

— Тьфу на вас, басурмане, вам действительно нельзя культурную женщину доверить, — сплюнул Василий. — На том свете вас не семьдесят гурий ублажат, а поимеют в задницу семьдесят шайтанов своим хером длиной в семьдесят сантиметров.

— Складно поешь, хотя и сам блядун, — похвалил Саид, — ты достоин продолжать сказки «Тысячи и одной ночи».

Один из боевиков вынул из жилета пакет «икс» и спросил: дескать, что там?

— Толченая задница твоей мамочки, — огрызнулся Василий. По счастью, переводчика уже не было рядом, он вместе с остальными товарищами улегся в пластиковый пакет.

Моджахед отдал пакет Саиду и тот надорвав краешек, заглянул внутрь.

— Труха какая-то.

— Старый попкорн, — еще раз подсказал Василий.

— Ладно, потом разберемся. Двинулись. — И сразу четверо рук подтолкнуло в спину плененного программиста и писателя. Василий однако еще откинул голову назад.

— Саид, передавай привет Виталию Мухамедовичу. Он должен мне три тысячи баксов или даже больше, если не уцелели те денежки, которые остались на квартире Асии Раисовны.

И получил по шее. Не очень сильно — от Саида. Но сопля вылетела.

— Виталий Мухамедович никому ничего не должен, кроме Аллаха. Ты можешь только просить у него, а не требовать. Понятно, Вася?

— Ну теперь понятно, — пробормотал экс-ниндзя, разминая шею в лечебных целях. — Вы хорошие педагоги, все очень толково объясняете.

Посадили его под замок одного. Четыре часа в полной темноте, лишь слышно было иногда как щелкает какой-то датчик. В голове вначале крутилась только одна мысль: «Провал был неизбежен, он был даже запланирован. С самого начала я играл роль разменной монеты и пробного камушка.» Впрочем, его уверенность смущали вспоминаемые слова Саида о полном контроле над помещениями. Видимо этот «полный контроль» осуществлялся каким-то не известным публике способом.

Но не связан ли новый способ с теми разработками, которая вела фирма «ЭГ» в области молекулярных киберов, то бишь нанороботов?

От глубоких дум его все время отвлекал вопрос, как ему попИсать, когда он захочет попИсать, и не захотел ли он попИсать уже.

Через четыре часа в комнату неожиданно втолкнули нового арестанта. Просто на секунду мелькнул свет в одном из углов. А затем, испуганно задышав, в комнате появился кто-то. После минутной паузы Василий протянул руки и понял, что это фрау фон Бенеке. Он не хотел спрашивать, что с ней произошло, да и не смог бы, ведь бодик с группой товарищей у него отняли. Но так было даже проще.

Василий обнял ее и усадил рядом с собой, а она не отстранилась от него. Василий подумал, что фрау перевели к нему, чтобы проверить, не проснется ли его «полосатость» и «драконистость», не разорвет ли он ее. Он даже провокационно поворошил свои воспоминания. Вспомнились и оранжевая грязь, и лиловое небо, и яростные фонтаны, но собственная ярость не вспомнилась. Наоборот захотелось защитить какое-нибудь существо послабее от природного буйства. «Да уж, никудышный из меня дракон, куда там разодрать подругу. Виталий Мухамедович, наверное, разочарован.» Не было ярости, не было и силы. И он не мог разбудить в себе зверя, хотя это, не исключено, принесло бы спасение.

В отсутствие переводчика словесный простор исчез, Василий взял руку фрау в свою и положил ее голову к себе на грудь. Его рука лежала на ее бедре. И ничего сексуального в этом не было. Что даже обеспокоило Василия — не застрессован ли он до полной импотенции? Впрочем, так тоже хорошо и приятно. Просто слияние тепла. Они изредка обменивались фразами вроде: «А как называется по-немецки вот это?»— «Der Wand.»— «Прекрасно называется.»А как это?"— «Der Fussboden». — «Тоже неплохо звучит, хотя по-русски лучше. Фуссбоден — это что-то чисто строительное, а вот „пол“ — такое приятное словцо.» Василий даже не переживал из-за того, что не может выведать у фрау, что там фирма «ЭГ» кудесила с нанороботами и прочими молекулярными малышами.

Потом снова открылась дверь и просунувшаяся голова не без издевки произнесла:

— Не засыпай, Василий. Через двадцать минут мы тебя опять потревожим.