Яйца раздора

Я от нее отмахнулась. Уж кого-кого, а Ляльку-то я как раз знала. И очень хорошо. С одной стороны, она из тех русских женщин, которые, как говорится, и коня на скаку... и еще там чего-то... То есть с ней можно и в огонь, и в воду, и в разведку... Но с другой стороны, беда заключается в том, что из всех наших разведок мы по ее милости, как правило, еле ноги уносим. У Ляльки просто талант вляпываться во всякие разные неприятности. То из-за нее мужики подерутся, то бабы... В смысле, бабы, конечно, не из-за нее, а из-за мужиков, которые из-за нее. А однажды Лялька сама подралась и не с кем-нибудь, а с милиционером. Тот, конечно, сам виноват — скотина пьяная. Но кто ж в этом будет разбираться? В общем за годы нашей совместной дружбы головной боли от Лялькиных выходок я поимела по полной программе. Но сейчас я была даже рада, что еду именно с ней.

До Лялькиного дома мы доехали за пятнадцать минут. Хотели высадить отца у метро, но он увязался за нами до квартиры.

— Помогу донести до машины Лерочкины вещи, — заявил он.

Как будто она сама их не донесет. И что там, собственно, нести? Не пять же чемоданов она с собой возьмет. Мы же все-таки не в Монако и не в Ниццу едем. Зачем ей на Украине пять чемоданов? Однако отец оказался близок к истине. Оказавшись в своей квартире, Лялька заметалась по кладовым, антресолям и балконам. Она выволакивала на свет божий фонари, веревки, ножи, компасы и даже винтовку притащила...

— Ты что, с ума, что ли, сошла? — ахнула я, увидев винтовку. — За границу с оружием!

— А что? Оно зарегистрированное, — невозмутимо бросила Лялька и продолжала метать в центр ковра всевозможные предметы, предназначенные для выживания в экстремальных условиях. При этом Лялька по-прежнему была одета в свой костюмчик от «Живанши», и это смотрелось более чем экстравагантно. Холеная особа в эксклюзивном прикиде с винтовкой наперевес.

Упаковав два рюкзака и одну дорожную сумку и переодевшись в джинсы и свитер, Лялька была готова к выходу.

— Куртку захвати, — бросила она мне, — не лето все-таки. — Теперь она уже раздавала распоряжения.

Вот так всегда. Дай палец — отхватит всю руку. Ей разрешили со мной поехать, так она уже руководит всем процессом. Я сдернула с вешалки куртку и бросила ее подруге. Та засунула ее под мышку и, подхватив с пола большую дорожную сумку, выскочила из квартиры. Я последовала за ней. Сзади едва поспевал отец, нагруженный Лялькиными рюкзаками.

— Зачем столько барахла набрала? — недовольно буркнула я, глядя на ее поклажу. — У меня все-таки малолитражка, а не автобус.

Лялька скептически глянула в мою сторону.

— А мы на твоей «Чебурашке» и не поедем. Мне Борька свой джип с барского плеча кинул. Для нашего дела как раз подойдет. Почти что танк, только проворнее. А твою малютку во дворе оставим. — У нас тихо, не бойся, ничего с твоей машиной не сделается.

Я уже и не пыталась возражать.

Мы поставили мой «Фольксваген» на прикол между трансформаторной будкой и чьей-то ракушкой, а все шмотки перегрузили в зеленый с лакированными боками «Судзуки». Взглянув на машину, я в очередной раз поразилась щедрости Лялькиного ухажера Борьки, точнее Бориса Григорьевича Сидорина. Мало того, что он Ляльку круглый год по разным заморским курортам возит, розами-мимозами заваливает, шубками да камешками самоцветными одаривает, так вот теперь еще и машина... А недавно ремонт в Лялькиной квартире сделал. Не сам, конечно. Своими руками Борис Григорьевич и гвоздя не вобьет. Его сильное место — голова, интеллект то есть. И этим самым интеллектом Борис Григорьевич делает большие деньги. О-очень большие деньги. Второй год он уговаривает Ляльку выйти за него замуж, а та все отказывается. «Слишком уж Борька богатый, — говорит, — а богатые живут хорошо, но недолго. Так зачем зря на свадьбу тратиться? А нам с ним и так хорошо».

На Киевское шоссе мы вырулили, когда уже начало темнеть.

— К утру-то доедем? — осведомилась Лялька. — Как думаешь?

— Доедем. Чего ж не доехать? Тут всего-то каких-нибудь тысяча километров будет. А то и меньше. Как только от Москвы подальше отъедем, включай реверс, и полетели.

Лялька согласно кивнула и поддала газа. Однако на первом же посту нас тормознул гаишник и долго изучал .Лялькины, а точнее «судзукины», документы. Он внимательно рассматривал техпаспорт, доверенность, сличал цифры и буквы, пытался найти хоть что-нибудь предосудительное, но, не найдя ничего, все же отпустил нас с миром.

— Семь минут потеряли, — сказала я, когда мы отъехали от постовой будки. — Если и дальше так пойдет, то мы не только к утру, но и к вечеру не поспеем. Надо было на «Фольксвагене» ехать. Меня практически никогда не останавливают. Мы с моей машинкой им не интересны.

Нас останавливали еще два раза, и даже Лялька, весьма лояльная ко всем выходкам гаишников, начала нервничать.

— Вот гады, — ворчала она. — Когда я на раздолбанных «Жигулях» ездила, ни одна собака не цеплялась. А тут поди ж ты. Каждый свое урвать хочет. А точнее — не свое.