Яйца раздора

Следы недавних слез совершенно исчезли с ее лица. Нос уже не выглядел таким опухшим и был совершенно нормального цвета, а васильковые глаза как всегда лучились любовью и добром.

— Ну а как там в Москве-то, Марьяночка? Я ведь даже ни о чем и не спросила, — махнула рукой тетушка. — Как Степушка, как Кеша? Наташа не звонила?

— В Москве все нормально, — ответила я, — ив Париже тоже. Мама обещала вскорости приехать. Но это сейчас не главное. Давай-ка теперь рассказывай подробно, что тут у вас произошло. И все по порядку.

Глаза тети Вики вмиг налились слезами, и она сбивчиво и с ненужными подробностями стала излагать суть дела.

Оказалось, что пять дней назад Фира отправился вместе со своим другом-приятелем в гости к какому-то приятелеву родственнику или родственнице. Более точной информацией тетушка не располагала. Тот родственник или родственница живет где-то в райцентре. А где, Фира не сообщил. Но он клятвенно обещал сразу же по приезде позвонить и сообщить, как он добрался. Но ни в тот день, ни на другой старик не объявился. А телефона у приятелева родича нет. Вернее, может, он и есть, но тетя Вика номера не знает.

— И адрес я не спросила, — уже в голос заплакала тетя Вика. — Кто же мог подумать, что он исчезнет. Ведь не маленький же!

То, что не маленький — это верно. Но верно также и то, что дед Фира намного хуже маленького. Тому хоть можно что-то запретить, куда-то не пустить. С Фирой же такие номера не проходят. Его ругай, не ругай, толку — чуть. Что хочет, то и делает. И ладно бы хоть что-нибудь полезное делал (впрочем, полезное тоже иногда делает), а то все глупости какие-то. То запишется в парашютную секцию, и приходится, сломя голову, нестись на взлетное поле и снимать его прямо с самолета, пока он себе шею не свернул, то в тайгу на охоту намылится с такими же престарелыми экстремалами, как и он... В общем, сплошная головная боль. Вот и теперь. Уехал и не сказал, куда. И где его теперь искать?

Я взяла тетушку за руку и попыталась ее немного успокоить.

— А что у него за приятель такой? — спросила я. — Ты фамилию знаешь? И где он живет?

Тетушка посмотрела на меня красными от слез глазами и икнула.

— Фамилию? Да не знаю я никакой фамилии. — И она зарыдала еще горше.

В кухне появилась разрумянившаяся после сна и от этого еще более красивая, но сердитая Лялька.

— Хорошие дела, — мрачно сказала она. — Отпускаете старика в другой город и ничего не знаете. Куда он поехал, к кому, с кем? Как же так? Где нам его теперь искать?

Тетя Вика обиженно поджала губы, а я злобно махнула на Ляльку рукой, чтобы, дескать, не обижала мою тетушку, она и так, бедная, настрадалась. Та же сквозь слезы сказала, что она отлично знает, с кем Фира уехал.

— Яковом его зовут, друга этого! — Тетя Вика краем фартука вытерла глаза. — Они с Фирой в одном доме живут — соседствуют. Почему же я не знаю, с кем он уехал? Очень даже хорошо знаю.

Лялька скептически скривила губы.

— Не густо, — процедила она. — Начинать поиски с таким объемом информации — это даже Шерлоку Холмсу не по зубам. А может, все-таки припомните, не говорил ли Ферапонт Семенович, куда они собирались ехать со своим другом-приятелем? В какую хотя бы сторону? Ну хоть приблизительно?

У тетушки опять поползли по щекам слезы. А я, сердито махнув на Ляльку рукой, прижала ее голову к своему плечу.

— Не плач, родная, — стала я успокаивать и гладить тетю по спине. — Найдем мы твоего Фиру. Человек — не иголка, а язык до Киева доведет, — зачем-то сморозила я.

Лялька тихонько хрюкнула. Но тетя Вика как-то сразу успокоилась и стала вытирать мокрое от слез лицо. Вдруг ее рука с зажатым в ней фартуком остановилась на полпути, и тетушка, замерев на мгновение, не совсем уверенно произнесла:

— А ведь, кажется, Фира что-то про Белые столбы говорил. — Она еще немного подумала и почти с уверенностью заявила: — Точно, в Белые столбы они поехали.

У нас с Лялькой одновременно вытянулись физиономии. Словосочетание «белые столбы» испокон веку считается синонимом дурдома. Мы переглянулись.

— Так родственник этого Якова в дурдоме, что ли? — бестактно поинтересовалась Лялька.

Тетушка вытаращила на нее глаза и, кажется, даже обиделась.

— Почему это в дурдоме? Он в собственном доме живет.

Мы с Лялькой засмеялись.

— Нет, это я к тому, — сказала Лялька, — что, когда говорят про Белые столбы, то обычно имеют в виду дурдом.

Тетушка, кажется, ничего не поняла. Это у нас в Москве Белые столбы означают психушку, а у них в Киеве, возможно, они означают что-то совсем другое. Впрочем, скорее всего они означают именно Белые столбы и ничего больше.

— Ну что же, — серьезно произнесла Лялька, — это уже кое-что. Имя мы знаем, место тоже... Теперь осталось только выяснить, где находятся эти Белые столбы. Карта у вас есть?

— Какая карта? — испугалась тетя Вика.

— Ну, карта Киевской области, — подсказала я. — Надеюсь, эти «столбы» находятся в пределах области. В противном случае придется их искать по всей Украине. А это уже будет весьма затруднительно.

— Ой, боженьки, мои боженьки, — снова всхлипнула тетя Вика. — Не знаю!