Яга

– А ты, хозяюшка моя, – поперхнувшись, ответил волхв, – сперва напои, накорми, спать уложи гостюшку своего дорогого, а уж только затем вопрошай. Вот тогда все будет честь по чести.

Баба Яга прыснула от смеха:

– Какой же ты гость дорогой, ежели тебя мои собственные прислужки словили? Ты есть пленник, и будешь им навсегда. И мне повиноваться сам захочешь, а если нет, то я тебя диким зверушкам отдам на обглодание, али муравьишкам на тихую радость.

Волхв нахмурился. Ему хотелось перехитрить эту ведьму, но он понял, что действовать надобно тонко и крайне осторожно, иначе на волю живым не вырваться.

– Вопрошай, коли есть желанье, – медленно выдохнул волхв.

Яга придвинулась к пленнику и снова задала свой вопрос:

– От кого бежишь, чародей? Чего боишься?

Двусмысл покусал края усов и ответил:

– А вот от степняков и ушел в лес, дабы осквернять руки чужой кровью.

Баба Яга разочарованно покачала головой и промолвила:

– Струхнул? А родимую маманю кто защищать будет? Пущай кто-нибудь другой что-ли?

– Так ты же ничего не знаешь!

Колдунья, не понимая, вытаращила глазищи:

– Чего я такого не уразумею скудоумием своим, чтобы от лютых ворогов родную сторонку защищать нельзя было?

Волхв решил, что зря разозлил ведьму, но продолжал гнуть свою линию.

– Ордынцы вновь пришли. Тьма тьмущая их! Я некоторых пощелкал трошки – с десяточек приструнил, не менее. Искорками небесными из посоха наподдал – пригладил загривки ворогов. Вот и…

Яга заметно оттаяла:

– Вот оно как.

– Пойми, великая, я не от битвы бег! Я ушел в лес, мысли-кудесли на пергамен записать и передохнуть в тиши и благоденствии.

– На пергамен? Записать? – сморщила лоб ведьма. – Ты что грамоту разумеешь?

Двусмысл недоверчиво кивнул, не зная хорошо это или плохо.

– Так ведь ты-то мне и нужен! Будешь теперь при мне жить! Научишь меня глупенькую умные закорючки в старых фолиантах понимать и бересту копотью царапать – мне шибко надобно! А надумаешь побег учинить, даже ловить не стану, сам возвертаешься, а когда вернешься, я тебя полынь-травой опою, розгами посеку и на вострый кол усажу.

Двусмысл опустил руки и согласно кивнул, а сам подумал, что выпадет миг, когда утечет ручеек. «Убегу, уползу, скроюсь, а там схоронюсь».

И завертелась напряженная учеба.

Яга к тому времени выглядела, как женщина лет тридцати – плотная, грудастая, фигуристая, хоть и горбоносая. Она кормила и поила Двусмысла, как на убой, рыбешкой всяческой, дичью, медами и квасами, изредка бросая на своего постояльца томные взгляды, понятные только бабам в самом расцвете женских сил. Баба Яга восхищалась умом своего принужденного наставника, но и сама оказалась очень толковой ученицей. Вечная ведьма была ненасытной к новым знаниям. Соскучилась в глуши по слову-то, хоть по сказанному, хоть по написаному.

К величайшему удивлению плененного учителя, свитков и пергаменных книг у Бабы Яги за века накопилось не счесть, да таких редких, что волхв только диву давался такому сокровищу. Да вот беда – тексты те в замшелых кожаных и деревянных переплетах с темными медными застежками, обросшими благородной патиной, написаны были на греческом, латинском и прочих языках, которых даже Двусмысл отродясь не встречал и не слыхал, но одна-единственная рукописная книженция на кириллице все-таки сыскалась.

– Какая великая книга! – обрадовался Двусмысл, принимая из рук волшебной ученицы большой черный том. – Что за редкость такая? Глаза волхва загорелись от восторга. – Остромирово Евангелие! – с благоговейным трепетом прошептал он.

Волхв аккуратно перелистывал древние страницы и приговаривал:

– Уставом писано! – а то и восхищенно восклицал: – О! О!

Яга стояла рядом и тихо гордилась. В этот момент у нее от радости, что угодила своему учителю, светились румяные щеки и даже уши.

Волхв смущенно кашлянул и тихонько вымолвил:

– Видишь ли, я не щепетильный сторонник новых богов, да и старых-то не очень жалую, но эта книга просто прекрасна. Откуда она у тебя?

– Эту книгу я у купца Корепана на речке забрала, – брякнула она и сразу осеклась. – Ну, он не шибко-то и был против…

Из двух досок, что попрямее, Яга соорудила стол для писанины и теперь все дни и ночи напролет нетвердой рукой выводила капризные буквы.

– Аз, буки, веды, глаголь, – бубнила себе под нос ведьма. – Рцы, слово, твердо…

К концу лета 1290 года научилась достаточно бегло читать. С прописью оказалось сложнее, но наставник умудрялся понимать ее нацарапанные кованым гвоздем берестянки. Яга радовалась своим успехам, как дурочка за амбаром.

В первых числах осени пришли тревожные вести. Несметные полчища собрал неизвестный ордынский царевич, на Смоленск пошел. Трудно русским людям, ой как трудно натрыжного и наянливого врага приструнить.

Новости эти Цыпонька на крыле принес, сказал, что беда сплошная, окрест злые узкоглазые воины промышляют. Грабят и убивают. А главное, черный призрачный великан за спиной и монгольского вождя маячит, но людскому глазу он невиден. Не замечает его никто, а ворон вот заметил и то случайно.

Баба Яга раздраженно повела бровью и вымолвила: