Ядерный Никола

Итак, сотрудники перебиты охраной, которая с радостным гиканьем сбежала на волю в пампасы. Я же останусь в убежище, чтобы «открыть своим ребятам двери», если они захотят вернуться. Естественно, пускать обратно облученных придурков не планировал. Кто-то же должен инсценировать для главного героя «бунт на корабле» пореалистичнее, разложив тела и подделав записи в терминалах. Затем самое время заморозить себя в обезвреженной криокапсуле до 2226 года. Точно не помню, когда Институт пришлет Келлога за Шоном, а на просьбу заглянуть в сценарий Джимэн ответил грубым отказом.

А если удастся разобраться, как и подделать данные капсулы, прописав для любопытных, что вместо живого меня в ней лежит чей-то очень холодный труп, то можно смело уснуть аж до 2287 года. И свалить из капсулы незадолго до Выжившей. Или после нее, разница невелика. В любом случае, этот прекрасный план сулил массу выгод и возможностей. От довоенной Америки меня уже изрядно тошнит, теперь пускай послевоенное Содружество тошнит от меня!

Собственно, огромный личный запас еды в тайниках мне нужен на случай, если не удастся разобраться с работой капсулы и отключить внешнее управление. Тогда придется покинуть убежище, и чем позже выберусь на загаженную активными частицами поверхность, тем лучше для меня.

Изложенный в общих чертах, план был принят Джимэном благожелательно. Наконец-то, с первых шагов у Выжившей будет возможность распутать целый детектив и появится необходимость вернуться в убежище не только ради криолятора. А чтобы заполучить самого толкового напарника на руинах Бостона. Ведь я же лучше собаки, правда?

Но как обычно получается, когда начальство хватается за твою идею, а потом делает из нее твоими же руками полное говно. Вот уж не знаю, почему Джимэн решил похерить мой красивый, замечательный замысел, таким тупым, примитивным и подлым способом.

В мире «Фоллаута» курят если не все, то многие. Ничего удивительного, что среди спасшихся жителей Сэнкчуари наблюдалась та же унылая картина. Просто часть дымила «на полшишечки, не в затяг» или как старина Ник только сигары и под настроение. А вот вторая часть никотинозависимых страдала невыносимо. Ожидаемо сдали табачок не весь и не все. Поэтому ночью и весь второй день «развлекался» тем, что ловил курильщиков по углам, изымая зажигалки и весь никотин подчистую, кроме дыма в легких. В итоге едва не дошло до бунта, усмирять который пришлось алкоголем. Дальнейшее живо напомнило идиотские конкурсы в ночных клубах во времена моей юности. Приличные с виду люди пили на скорость и нажрались до одури очень быстро.

Мне даже не пришлось использовать заготовленную ложь, что «водка помогает от радиации». Трезвыми остались только я и почтальон. Супружеские пары поначалу танцевали под радио, которое непрерывно передавало музыку с сильными помехами, потом начали по очереди уединяться в душевой. Пережитый стресс требовал выхода. Некоторые дамочки с интересом поглядывали на меня.

— На войне было так же? — вдруг спросил Кевин.

Не стал кривить душой, хоть и ощущал некоторую чужеродность воспоминаний Ника Айронсайда.

— На войне, Кевин, я сражался за нашу страну, за наш образ жизни. И сейчас я пытаюсь сохранить то немногое из прошлой жизни, что смогу.

— Получается, вы всех нас спасли, сэр. Разве нет? — простодушно предположил художник.

— Нет, Кевин, еще не спас. Мы в самом начале долгого и трудного пути.

Я не стал ему рассказать про засаду на Голден Вью драйв, где не смог спасти дюжину хороших парней. Или про мясорубку при Рэббит Крик, где в полуразрушенной церкви навсегда остался личный состав роты Браво 108 пехотного полка.

В первом случае капитан оказался идиотом и погнал колонну без разведки. Отчего сам же первый и пострадал. Во втором случае врагу срочно требовалось доставить боеприпасы по дороге, которую удачно блокировали остатки роты под началом второго лейтенанта Айронсайда.

«Красные» не считались с потерями, эта дорога была им нужна как воздух. Положение роты осложнялось тем, что мы не смогли выбить «рисовые рожи» из второго здания на церковном подворье. Недобитые китаезы периодически давали нам просраться, постреливая и забрасывая гранатами.

Можно пристрелить троих, но четвертый неизбежно достанет тебя на смене магазина. Или гранатой. Или штыком в рукопашной.

Господь действительно оставил эту чертову страну, напоследок макнув Америку в особый сорт кровавого дерьма. Никто из моих бойцов не был готов к схватке лицом к лицу с упертыми коммунистическими фанатиками. Усмирять голодные бунты, даже уничтожать банды на окраинах городов — совсем не то, с чем мы столкнулись в бывшей Канаде. Стрелять в полигонных условиях, да позировать телерепортерам на марше, делать снимки на фоне убитых бомбами и ракетами китайцев. К этому мы подготовились превосходно. А к жесткому контакту — нет.