Яд

В дверь постучали, и появилась горничная, предложив ей свои услуги. Кэтрин ещё раз поразилась гостеприимству хозяина и с удовольствием позволила себе помочь. Через несколько минут принесли и её дорожный сундучок с гардеробом, который — Кэтрин уже понимала это — никак не вязался с окружающей обстановкой. Ну, делать нечего. Другой одежды у неё нет и не предвидится, так что, если уж она нравится Кингсли такой, как есть, ему придётся примириться и с её туалетами.

Переодевшись, умывшись и распустив волосы, Кэтрин отпустила горничную. Путешествие было долгим, но она не чувствовала никакой усталости, наоборот. Ей казалось, что энергия просто вырывается из неё. Вспоминая Кингсли, его сильные руки, его необыкновенные глаза и густой низкий голос, Кэтрин ощущала неловкость и… что-то, сродни опьянению. Ей хотелось петь, кружиться по комнате, смеяться. Странное чувство, которого она уже давно не испытывала.

Подойдя к окну, Кэтрин распахнула его настежь, впуская в натопленное помещение прохладный влажный воздух. Он освежил ей лицо и немного прояснил мысли. Кэтрин посмотрела на величественные деревья, окружавшие усадьбу — кедры и сосны, которые наверняка и объясняли название этого места. Всё, что она видела вокруг, казалось ей чуточку нереальным, слишком красивым, чтобы быть правдой. Прикрыв глаза, она вздохнула и приказала себе: "Не теряй голову. Не веди себя, как дурочка. Хватит с тебя глупых поступков. Всё наверняка не так, как кажется, просто надо разобраться, что к чему".

Однако в голову лезли легкомысленные размышления, и Кэтрин, чтобы отвлечься, решила прогуляться и осмотреть дом. Она тихонько выскользнула из комнаты, чтобы, не дай Бог, не привлечь внимания миссис Экройд, и просто пошла вперёд. Кингсли, вроде бы, что-то говорил, пока провожал их, но всё его объяснения сразу же вылетели у неё из головы. Она, откровенно говоря, вообще думать не могла, когда находилась с ним рядом. Кстати, рассеянно подумала Кэтрин, интересно, эта удивительно красивая внешность — может, просто, родовая черта? Девушка с глазами цвета застывшего морского льда никак не шла у неё из головы.

2

Особняк был огромен. Поплутав по залам и комнатам, Кэтрин была вынуждена признать, что заблудилась. Подойдя к окну, она вычислила, что находилась на третьем этаже, а её спальня, кажется, на втором. Впрочем, она даже в этом не была уверена. Конечно, можно было бы обратиться за помощью к слугам, которые иногда мелькали бесшумными тенями, кланяясь, когда она обращала на них внимание, но Кэтрин не хотела признавать столь явно своё поражение. Ладно, решила она, разберусь сама. Сначала надо спуститься вниз, на первый этаж, и там, скорее всего, она сможет припомнить дорогу к своей комнате.

Первой задачей стало отыскать лестницу, и с этим она справилась на удивление легко. Сразу же почувствовав себя уверенней, Кэтрин пошла вниз, не имея сил отказать себе в удовольствии попутно разглядывать всё вокруг.

В конце концов, она вышла в прихожую, куда попала сразу же после приезда. Теперь она могла рассмотреть всё внимательно, чем и воспользовалась. Идти к себе в спальню Кэтрин пока не хотела. Она помнила, что Кингсли повёл их направо, и решила, что теперь поступит наоборот и пойдёт налево. Почти сразу же она очутилась в гостиной, которая своим великолепием напоминала скорее дворец. Заглянув в раскрытые двери, она увидела, что дальше идёт невероятных размеров бальный зал, в котором шли какие-то приготовления. Интересно, Кингсли говорил что-то про бал, или нет? Кэтрин честно призналась себе, что с трудом может вспомнить, что говорил ей хозяин дома. Но, вероятнее всего, бал будет, иначе к чему все эти приготовления?

Она не решилась войти в огромный зал и повернула обратно. Снова миновав прихожую, Кэтрин пошла разведывать дом направо. Оказывается, там была ещё одна лестница, по которой их и повёл любезный хозяин, так что сейчас Кэтрин решила посмотреть, где она окажется, если не пойдёт наверх. Пройдя по небольшому коридору, она вышла в галерею. Через окна, начинавшиеся у самого пола и заканчивавшиеся у потолка, проникал неяркий свет, и Кэтрин, заворожённая, смотрела на самое большое собрание живописи, которое видела когда-то в частном доме.

Она быстро разобралась, в каком порядке были развешаны картины. Очень жалела, что свет слишком тусклый, понимая, что вряд ли ещё когда-то ей придётся насладиться таким количеством шедевров. Она легко признала пейзажи Констебля и Тёрнера, Гейнсборо, конечно, и обнаружила гравюру Блэйка. Изумление стало ещё больше, когда она дошла до более ранних работ. Не веря глазам, уставилась на Вермеера, даже поискала подпись, чтобы убедиться. Но это же целое состояние! На этом чудеса не окончились, и Кэтрин, с гулко бьющимся сердцем, смотрела на полотна, которые видела лишь на репродукциях в книгах.