Яд

Смотря на того, кто безраздельно завладел всеми её помыслами, Кэтрин вдруг поняла, что хочет ударить Кингсли. Что бы он ни имел в виду, но то, что он кричал, настолько явно причиняло боль Роберту Дегри, что Кэтрин чувствовала, что готова растерзать мерзкого Кингсли.

— Уезжай из моего дома! — взревел Кингсли.

Роберт Дегри поднял голову и взглянул на противника. Глаза его сверкали в полумраке галереи. У Кэтрин захватило дух.

Он легко, словно играя, отодвинул Елену со своего пути и подошёл к Кингсли, не сводя с него горящих ненавистью глаз.

— Только попробуй тронуть её хоть пальцем, Драгон, — раздался во внезапно наступившей тишине негромкий голос, полный угрозы. — Я убью тебя. Обещаю.

Кингсли отступил на шаг, инстинктивно занимая оборонительную позу, но Роберт Дегри, круто развернувшись, ушёл из галереи с изумившей Кэтрин скоростью. Он за секунду преодолел расстояние до дверей, бесшумно скользя по начищенному паркету.

Минуту стояла напряжённая тишина, и даже притаившаяся Кэтрин не могла прийти в себя. Ей казалось, что сам воздух пропитан электричеством, грозившим разразиться молниями.

— По-моему, он не шутит, — наконец раздался голос Елены Дегри.

Девушка смотрела на Кингсли выжидающе и напряжённо. Кэтрин была просто поражена, сколько эмоций, оказывается, может выражать её великолепное лицо. И какими страстными могут быть её глаза.

Кингсли с вызовом махнул головой, словно отмахиваясь от слов француженки.

— Посмотрим, Елена, посмотрим. Мы ведь знаем, что он просто убьёт её, бесполезно и бездарно. Скажи отцу, чтобы убирался из нашего дома. Или я вышвырну его сам.

Лицо девушки болезненно дёрнулось, и она ушла вслед за… отцом? Кингсли, оставшись в одиночестве, несколько мгновений стоял молча, а затем, подойдя к стене, с силой ударил по ней кулаком. Что-то посыпалось на пол, Кингсли зло пнул ни в чём не повинный столик, на котором стояла ваза с цветами. Столик упал, развалившись на куски, ваза отлетела на другой конец галереи и превратилась в кучу черепков.

Видимо, Кингсли надоело крушить собственную галерею, и он тоже ушёл, исчезнув из вида почти мгновенно.

Кэтрин медленно осела на пол у двери. Её трясло. Только теперь её догнал страх. Прикрыв глаза, она снова увидела, с какой яростью Кингсли разорял свой собственный дом, которым так гордился, и ей стало дурно. Голова соображала плохо.

Она просидела, наверное, минут пять. Наконец, решила, что пора убираться из библиотеки. Кое-как поднявшись на трясущиеся ноги, она побрела через галерею. Проходя, она увидела, что в стене остался отпечаток кулака — в каменной стене! На полу валялись кирпичные крошки. Кэтрин почувствовала, что бледнеет. Вот сейчас бы самое время потерять сознание.

Она вернулась к себе в спальню и упала на кровать. Даже не пыталась больше мыслить логически. Всё, что она знала, теряло смысл. Кто эти трое? Она не знает. И не уверена, что хочет знать. Понятно, что они крайне опасны, все, без исключения. И, как ни странно, каждый уверен в своей правоте. Кингсли говорил искренне, Кэтрин понимала это. Он как-то странно называл её. "Фертида", вроде бы. Это что, из латыни? Плодородная, если она не ошибается… Чушь какая-то… Она же не единственная женщина, способная к деторождению, так что они так сцепились из-за неё?

Всё это очень, очень странно… И страшно, откровенно говоря. Кэтрин лежала, хмурая, закрыв глаза, пытаясь понять, что ей делать.

Разумеется, она не останется тут. Уедет завтра же. Пусть Кингсли думает, что ему угодно, она не собирается играть в его игры. И она не какая-то "фертида"! Она человек, женщина, и чьи-то сомнительные замыслы её не касаются.

Только вот одна вещь… Что на счёт Роберта? Кэтрин старательно попыталась задавить в сердце ноющую боль, заставляя себя мыслить головой. Роберт Дегри, ты защищаешь меня, или ты хочешь погубить меня? Почему она не может просто спросить его об этом? Кэтрин мрачно усмехнулась. Ну, для начала, она не может даже увидеть его, когда хочет. Он сам выбирает моменты своего появления, не спрашивая её мнения на этот счёт.

Перед её мысленным взором снова встало его лицо в галерее, когда он обещал убить Кингсли, если тот тронет её. Кэтрин чувствовала каждой клеточкой, что это была правда.

Да, но Кингсли сказал, что Роберт сам, скорее всего, убьёт её… Интересно, как? Она поймала себя на мысли, что не очень серьёзно относится к этой угрозе. В самом деле, зачем Роберту убивать её? Честно говоря, ему достаточно просто пальцем поманить, и Кэтрин сама сделает всё, что ему захочется.

И он ни разу не сказал ей неправду, в отличие от Кингсли, который только и делал, что расставлял для неё ловушки: трогал её, дурил голову, скрывал свои истинные намерения, о которых она и сейчас ничего не знает.