Яблоневая долина

Приш и Глеб уже разожгли костёр. Дракон выронил акулу к ногам Глеба. Тот обрадовался:

– И на завтра хватит!

Потом обратился к Мёнгере:

– А ты так и останешься драконом? Девушкой ты мне больше нравилась. Да и дракона сложнее прокормить.

Будто она сама не в состоянии добыть пропитание. Но надо выбирать: человеческий облик или драконий. В этом мире не получится быть сразу в двух, он уже заполнен историей. И дальше тянуть нельзя: иначе она навсегда застрянет в драконьем теле.

Огонь дёргался под порывами ветра, море неспокойно набегало на сушу. Глеб уже разделал акулу, нарезал на небольшие куски и вместе с Пришем запекал их на костре. Воздух наполнялся запахами.

Рядом переругивались чайки: они не поделили рыбьи потроха. Всё двигалось, дышало, спорило, существовало. Не застывшее нечто, а вполне обычная, но такая любимая жизнь.

Мёнгере мысленно закончила сказку: «И когда дракон доставил всех в новую страну, он вновь стал девушкой». Её затрясло, точно от озноба. Стало крутить, выворачивать суставы. Обратное изменение далось болезненно. После превращения она рухнула без сил.

– Ты как? – Глеб был взволнован.

– Полежать бы, всё тело ноет, – призналась Мёнгере.

Глеб подхватил её на руки и отнёс в палатку. Приш свернул свитер и подложил ей под голову.

– Сейчас рыбу зажарим, принесу, – сказал Глеб.

– Я сыта, – ответила она.

– А как… – начал Приш и умолк, сообразил, что акула была не одна.

Мёнгере ничего не ответила. Закрыла глаза и задремала. Весь вечер и ночь ей снилось, что она дракон. И это было прекрасно.

Глава 37. Последний грифон

Второй день шёл проливной дождь. Ноги вязли в глине. Приходилось останавливаться и соскребать грязь. Мёнгере несколько раз поскользнулась, хорошо, что Глеб успел её подхватить, а то бы перепачкалась. Ветер проникал под одежду, выдувая последнее тепло. Больше всего Глеб мечтал о доме, где можно отдохнуть, согреться и перекусить. Рыбу доели ещё вчера утром, теперь из припасов ничего не осталось. Скоро придётся есть мышей, которых ловит Хухэ. Экологически чистый продукт, в общем-то. Возможно, что и на вкус ничего. Особенно если поджарить до золотистой корочки.

Глеб сплюнул: докатился, уже о мышах мечтает. Но от голода покачивает, да и голова болит неимоверно. И начинает потряхивать. Стараешься отвлечься, но мысли всё равно на еду соскакивают. Хорошо, что с водой проблем нет – она повсюду. В ботинках, и по спине стекает, даже дождевик не спасает. Умрут они не от обезвоживания, это точно.

Хотя и от Хухэ помощи ждать не приходится – фенек заболел. Стал как тряпочка. Приш нёс его в сумке и постоянно проверял, всё ли в порядке. Никто не знал, как лечить и от чего: может, отравился, может, простыл. Непонятно. Глеб давал ему антибиотики, кроша таблетку на маленькие части. Поскорее бы Хухэ поправился, а то сердце не на месте. Чувствуешь себя беспомощным.

Впереди виднелся лес. Выстроился тёмными рядами наперерез путникам. Хорошо бы пройти его без приключений и чтобы лес был сосновым. В бору видно далеко вперёд, да и поваленные деревья редко встречаются, а вот в лиственном ноги переломать можно. Хотя это не важно. В лесу грибы есть и орешник, и это главное. Потому что есть хочется до невозможности. Глеб всегда плохо переносил чувство голода – становился раздражённым. А тут который день воздухом сыт.

Чем ближе подходили, тем становилось яснее, что деревья отличаются от тех, к которым Глеб привык с детства. Эти были потрясающие: с прозрачными стволами, с тёмно-бронзовыми ветвями и изумрудными листьями. Глеб замер, не веря собственным глазам: бывает же такая красота! Лес словно сошёл с картины, нарисованной волшебником. Глеб подошёл к дереву и провёл рукой по стволу: показалось, что дерево вздрогнуло. Но ведь такого быть не может.

Даже Хухэ вылез из сумки и с любопытством обнюхал деревья, он казался озадаченным. Приш улыбнулся, наверное, решил, что фенеку полегчало. Мёнгере указала вверх: крона дерева была облеплена золотистыми бабочками. Приш покачал ветку, они не шевельнулись.

– Надо же, как сделано, – произнес Приш. – Как настоящие!

Путники двинулись дальше. Казалось, что трава раздвигается в стороны, давая им пройти. На белоснежном кусте виднелись красные ягоды размером с крупную клубнику. Глеб не удержался и сорвал одну.

– Ты что! – предупредил Приш. – Нельзя пробовать – отравиться можешь.

Но Глеб уже надкусил: ягода оказалась медовой – что-то среднее между земляникой и манго. Он поднял большой палец – супер, и Приш с Мёнгере последовали его примеру.

Как ни странно, одной ягоды хватило, чтобы убрать чувство голода. Глеб облегчённо вздохнул: можно жить. Он набрал ягод про запас и только сейчас заметил, что с неба больше не льёт, да и потеплело. Глеб стянул дождевик и убрал в рюкзак. Надо развести костёр, чтобы высушить вещи. Только… Он оглянулся: хвороста не видно, а ломать ветви жалко. От этого места дух захватывает, хочется его сберечь.