Я знаю точно: не было войны

А еще через две минуты за ней вышла и Моня, впрочем, старшая и не старалась догнать сестру. Все сестры должны были встретиться: на летном поле.

Глава вторая. Инспекция

Июль 1939 г.

Машина утробно заурчала, как гигантский кот, и плавно стала выбираться на холм.

— Долго еще? — Один из двух военных в машине, обращался к шоферу, белобрысому молодому пареньку в солдатской форме.

Водитель был новенький, из Тульской области, местные дороги на границе с Румынией знал плохо, постоянно путался, карту читать не умел, из-за чего инспектор никак не мог попасть на нужный ему объект.

Выручал сопровождавший его командир из погранотряда — показывая дорогу водителю.

— Сейчас повернем, потом по проселку выедем… минут двадцать — двадцать пять займет.

Молодой политрук волнуется.

Шутка ли — инспектор из самого Генштаба! Из Москвы!

Еще при первой встрече, гость из столицы отметил: не кадровый, форма новенькая. Аккуратист. Чисто выбрит. Лицо приятное. Заметный акцент. Интересно, армянский или грузинский? Тогда же состоялся и первый разговор:

— Вы откуда родом, политрук?

— Из Коканда, товарищ дивинженер.

— Вот как… — инспектор как бы взвешивая, стоит ли продолжать расспросы, времени у него было в избытке, потому продолжил беседу: — У вас интересный акцент. Решил, что вы родом из горных отрогов Кавказа.

— Я армянин, товарищ дивинженер. Наша семья переселилась в Коканд задолго до революции.

— Ну вот, наша страна в миниатюре: коренной русский, армянин, да еще татарин — интернационал. И все едут делать общее дело…

От недавнего воспоминания военного инженера отвлекла выбоина на гребне холма, куда успела взобраться машина.

Отсюда открывался вид на город Могилев-Подольский — город в яме, как часто называли его местные жители. И действительно, окруженный со всех сторон высокими холмами, которые местное население гордо именовало «горами», городок теснился в узкой долине Днестра. Река, прорезавшая долину на две почти равные части, делила и мир на две страны: с одной стороны — СССР. С другой — Румыния. На Дмитрия Михайловича опять нахлынули воспоминания, теперь уже давние. Этот городок был его старым знакомым.

С ним у него было многое связано. Война. Да, его сюда привела война. Будучи в звании подполковника служил под началом самого Брусилова, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. Когда штаб 8-й армии оказался в Могилеве-на-Днестре, там оказался и подполковник Дмитрий Михайлович Карбышев, еще не зная, что тут его ждет точка перелома, разделившая его судьбу на «до» и «после».

Тут он начал свою деятельность не как офицер, а как гражданин. Поддержал революцию. Бездарность, с которой царский генералитет проигрывал войну, преступное поведение масонской клики Керенского вызывали в его душе протест. Он был близок с солдатами, понимал их надежды и чаяния. И знал — так войну вести нельзя. Отдельные успехи, достигаемые такими военными гениями, как тот же Брусилов, сводились на нет общим бездарным руководством армией.

Не хватало не только снарядов и орудий, во многих частях не хватало винтовок, и солдаты шли в атаку с кольями. Про какие успехи можно было мечтать, имея противником хорошо организованную и дисциплинированную армию? После поражений австрийских союзников Германия укрепила фронт своими дивизиями и сразу же воевать стало намного труднее. Восьмая армии была вся пронизана антивоенной большевистской агитацией. Неудача под Станиславом еще больше усилила неверие широких масс во Временное правительство и укрепила веру в большевистскую пропаганду мира.

Мира хотели все. Октябрьскую революцию он принял сразу же и однозначно, так же, как и большинство его солдат. Как-то сразу же вспомнил то самое собрание в саперной роте Сибирской дивизии, происходившее в старом нетопленом бараке. И дым махорки, поднимавшийся клубами к темному сырому потолку, почти черные небритые лица солдат, всклокоченные бороды, глаза, горевшие надеждой. Его выбрали председателем собрания. И он говорил. И его слушали. И приняли резолюцию в поддержку Октября и большевиков. Тогда же начались серьезные неприятности. Такие части как саперная рота, генералом Щербачевым были объявлены бунтовщиками. На подавление восстания были двинуты каратели. А тут еще Петлюра, требовавший переподчинения армейских частей украинскому правительству в ультимативной форме. Революционный совет, который в то время взял руководство армии на себя, поручил Карбышеву создать вокруг Могилева-на-Днестре укрепления, и организовать оборону мостов через Днестр. Тогда, для отражения наступления контрреволюционного генерала Щербачева и немцев, стали формироваться отряды красной гвардии, в один из которых Карбышев тут же вступил. После переговоров с украинским правительством, вместе с инженерным управлением армии он был отправлен в Воронеж.