Я выжгу в себе месть

За окном царила тишина, если не считать парочки неупокоенных духов, которые выли вдали. В Нави всегда кто-то скреб когтями землю, или тоскливо пел, или завывал, скучая по земной жизни и лучшей участи. Но ни стоны, ни крики не могли разжалобить Морану. Удивительно, но многие почему-то думали, что Кощей видел ее и даже ходил у нее в полюбовниках. Он знал, что хозяйка должна находиться где-то в Нави, не зря ведь ее считали госпожой самой Смерти. В любом случае Морана не показывалась Кощею.

Жить в одиночестве легко, но скучать, тосковать по редким разговорам, ждать каждой встречи и вздыхать так, словно ты проживаешь шестнадцатую весну, – гадство.

Кощей взглянул на Василику и в очередной раз убедился, что вместе с ней боги послали ему погибель. Это было смешно, славно и омерзительно одновременно. Вкусив крохи настоящей жизни, он больше не мог вернуться к прошлому прозябанию. Значит, оставалось пойти вперед и сменить один мир на другой. Вряд ли там будет хуже.

Главное, чтобы Василика не удивила его своей догадливостью и не прознала, иначе слезами-уговорами-приворотами заставит жить, а он, как последний осел, согласится, пойдет на поводу у какой-то девки. Тьфу. Стало еще противнее. Кощей скривился и ушел в соседнюю комнату перебирать оружие. Пусть все идет как идет, а там видно будет.

* * *

Василика открыла глаза. Солоноватый-железный запах ударил в нос. Кровь – горячая, человеческая. Девка тут же вскочила и побежала к дверям. Кощей сидел у входа в дом, прижимая ладонь к боку. Разорванная рубаха липла к коже.

– Бывало и хуже. – Он попытался утереть пот со лба, но вторая рука тоже не слушалась.

Сердце Василики пропустило удар. Она метнулась к запасам трав, нашла жгучеяд, которым прижигали раны, принесла чистой воды. Не дотащит она Кощея к реке, а идти сам он вряд ли сможет.

– Бес-с-смертный, – процедила Василика.

Рубаху пришлось порвать еще сильнее. Из раны потекла струя крови, затем еще одна. Недолго думая, Василика откупорила сосуд и начала медленно, стараясь не разбрызгивать ценные капли, промывать – от краев до разреза. Хорошо хоть, не меч и не стрела, иначе пришлось бы тяжелее. Глубокий разрез размером с ладонь походил на укус.

– Кто тебя так? – спросила она, сглатывая ком в горле.

Кощей отмахнулся и промолчал. Не признается, иначе уязвленная гордость заест. Василике оставалось только покачать головой и продолжить вымывать грязь. Жаль, не было при себе иголки с нитками – зашить бы такую жуть, но что ж тут поделаешь? Обхватив его за пояс, она кое-как втащила Кощея в комнату и усадила возле стены.

Кощей иногда поднимал голову и шептал, что скоро оправится и поднимется на ноги. Василика не спорила – кивала головой. Да, поднимется. Через седмицу разве что. С такой раной не побегаешь.

Интересно, как он справится, когда вернется Вран и уведет Василику? Кто поможет Кощею промыть рану, кто прикроет спину, когда на пути попадутся умертвия?

Василика прикусила губу. За все время, проведенное в Нави, она гнала подобные мысли прочь и раз за разом напоминала себе, что мир живых важнее всего, что там ее ждет Ягиня, и Лес, и Мрак, которого следовало проучить.

Кощей не станет ее держать. Он вообще ничего не скажет – проводит, помашет рукой, развернется и пойдет рубить чудовищ яростнее прежнего, выплескивая все то, что скопилось внутри.

Это было и горько, и сладко, и страшно одновременно. Василика хлопнула себя по лбу, тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли, и ушла в другую комнату, чтобы не видеть Кощея, не скашивать глаза в угол и не думать о том, что случится с ним дальше. Она должна уйти, и все. Без жгущей грудь горечи и сожалений.

XI. Синие колокольчики

У Василики на сердце скребли кошки. Тоска по всему живому, особенно по Лесу, проедала ее чуть ли не насквозь. Еще и Кощей кружил рядом, тянул из нее все больше и больше и будто бы боялся отпустить. Она чувствовала его страх, жуткую горечь и сторонилась все сильнее, мысленно звала Врана. И, если честно, Василика надеялась, что у них обоих хватит сил пережить это все, не хвататься друг за друга, хотя так хотелось потянуться к мужской ладони и… Нет, ведьмы так не поступают. Никаких лишних надежд, никаких ожиданий – пусть все случится так, как должно быть.

Она без особой надежды предложила Кощею пройтись аж до алатырь-камня – знала, что он не согласится, не захочет вылезать из привычной конуры. Там, за Гранью, все пело и плясало, пока Василика прозябала здесь. А может, давно не пело? Вдруг Мрак разрушил Лес, не оставив ни одного деревца? Мог бы, но вряд ли стал бы, уж точно не ради смертной девки.