Я – выкидыш Станиславского

«Противостояние» Мавры Тарасовны и Филицаты в третьем акте — одна из самых сильных сцен в спектакле. Филицата, отправившись на разведку обстановки перед свиданием влюбленных, устроенным ею же, случайно натыкается на хозяйку. Хозяйку играла Варвара Владимировна Сошальская, народная артистка СССР (даже те, кому незнакомо это имя, должны помнить ее в роли матери майора Томина из легендарного сериала «Следствие ведут знатоки»).

Стоит Филицате присесть, словно бы ненароком, как хозяйка награждает ее таким взглядом! Филицата встает, но видно, какие страсти клокочут в ее душе. Когда хозяйка произнесет свое: «Еще чего не знаешь ли? Так уж говори, кстати, благо начали!» — Филицата молча подойдет к ней… нет — не подойдет, а станет наступать, надвигаться на нее, надвигаться медленно (давая зрителям возможность «прочувствовать момент»), грозно и мощно.

Напряжение постепенно нарастает. «Платона даром обидели, вот что! Он хозяйскую пользу соблюдал и такие книги писал, что в них, все одно что в зеркале, сейчас видно, кто и как сплутовал. За то и возненавидели», — бросает в лицо хозяйке Филицата.

Хозяйка обрывает ее и уходит. Филицата остается одна. Она вышла из себя, это видно по тому, сколь шумно она дышит и как переминается с ноги на ногу. И вдруг гнев и обида (как-никак сорок лет прослужила верой и правдой) находят выход: Филицата передразнивает хозяйку и плюет на пол. Старый грубый трюк, но у Раневской он получался даже немного элегантным.

А в сцене ночного свидания Раневская использовала картинные, яркие, почти опереточные трюки: вздрагивала от каждого шороха, пугалась и конечно же передразнивала. И любимая фраза Фаины Георгиевны в этой роли: «Я рада для тебя в ни-и-иточку вытянуться».

Она «вытягивалась в ниточку» всю свою актерскую жизнь. В каждой роли, при каждом выходе. Всегда! Везде! По-другому она не умела, халтуры не признавала. Ни на сцене, ни в жизни. Не в этом ли корни ее одиночества?

Надо отметить, что даже в преклонные годы, несмотря на все тяготы и болезни, Фаина Георгиевна не утратила ни единой капли своего блистательного искрометного юмора. На одной из репетиций пьесы Островского произошел забавный случай.

Фаина Раневская и Варвара Сошальская были между собой в довольно хороших отношениях. Друг дружку они называли Вавочкой и Фуфочкой. Однажды на репетиции Сошальская занемогла — бессонница, поднялось давление. Фаина Георгиевна отправилась в театральный буфет, чтобы купить подруге шоколадку или какую-нибудь другую сладость для поднятия настроения. В буфете она увидела огромные парниковые огурцы, большую диковину в середине зимы по тем временам. Раневская купила один огурец побольше, сунула его в карман передника и прямиком направилась на сцену, где со словами «Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла» передала презент Сошальской. «Спасибо тебе, Фуфочка!» — обрадовалась та.

Покидая сцену, Раневская подмигнула Сошальской и уточнила: «Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь — ешь его, хочешь — живи с ним…» Сергей Юрьевич был вынужден объявить перерыв, так как все присутствующие буквально слегли от хохота и репетировать не могли.

Тайное всегда становится явным. По крайней мере, в развязках пьес. Грозная бабка запирает Поликсену в ее комнате — думать и выбирать. Выбор непрост: или замуж с одобрения Мавры Тарасовны, или — в монастырь. Филицату призывает на расправу грозная хозяйка.

Устроив для виду «допрос с пристрастием», Мавра Тарасовна оглашает заранее заготовленное решение, свою волю:

— Ну, сбирайся.

— Куда сбираться? — недоумевает Филицата.

— Со двора долой. В хорошем доме таких нельзя держать.

Фаина Георгиевна преображалась. Не «ахала», не «охала», вообще никак не реагировала на приговор. Только задумчиво и слегка иронично смотрела на хозяйку. Так, как смотрит на партнера, заказавшего игру на мизере, преферансист, прикидывающий — пять или шесть взяток сможет отдать он самонадеянному дилетанту.

— Во-о-от выдумала! А еще умной называешься… Сорок лет я в доме живу…

— С летами ты, значит, глупеть стала.

— Да и ты не поумнела, коли так нескладно говоришь…

Хозяйка недоумевает — вместо ожидаемых мольб и причитаний с ней ведут спокойный диалог. Филицата возражает, спорит, доказывает. Ведет себя не как без пяти минут бродячая нищенка, а как равная хозяйке.

— Кто ж за Поликсеной ходить-то будет? Да вы ее тут совсем уморите… Я вчера… у ней изо рта коробку со спичками выдернула… Нечто этим шутят?

— Кто захочет что сделать над собой, так не остановишь. А надо всеми над нами Бог… А тебя держать нельзя: ты больно жалостлива.

— Не к одной я к ней жалостлива, и к тебе, когда ты была помоложе, тоже была жалостлива. Вспомни молодость-то…

Жребий брошен. Слово сказано. Но хозяйка то ли не хочет, то ли не может понять намека. Требуются разъяснения, и Филицата добавляет:

— А ты забыла, верно, как дружок-то твой вдруг налетел? Кто на часах-то стоял? Я от страху-то не меньше тебя тряслась всеми суставами, чтобы муж его тут не захватил.