Я выбираю...

— Да, Лиза, да. Это не была любовь. Простое детское обожание, которое ты почему-то решила нести дальше по жизни. Извини, что раньше не заговорил с тобой про это, но ты с таким рвением убеждала себя в своих чувствах ко мне, что я просто не знал, что делать. Ну, подумай сама. Может я тебе нравился когда-то, но потом это стало дело привычки.

Я всё-таки заплакала. Не сильно, но горькие слёзы потекли по моим щекам, скатываясь прям на ладони Артура.

— А хочешь, я тебе докажу? Всё ведь просто. Если бы это было что-то другое, не на уровни дружбы, ты бы давно попыталась перевести наши отношения на какой-то иной уровень.

— Я пыталась, — жалобно проскулила я.

— Когда?

— Я же тебе говорила, что ты мне нравишься…

— Пффффф. Лиз, ну это же уровень детского сада. У тебя с тем же Бодлером было больше флирта, чем со мной за все шестнадцать лет знакомства. Просто тебе нравилось оставаться рядом со мной маленькой влюблённой девочкой. И что я должен был со всем этим делать?

Меня замутило. Стало до безобразия мало воздуха. Да и ещё руки Артура на моих щеках, они будто душили меня. Был огромный соблазн не слушать его, просто заткнуть уши и сжаться в комок. Но Кирсанов безапелляционно продолжал, снимая своими словами с меня кожу слой за слоем.

— Ну же, малышка. Я поначалу ещё верил тебе, потом сомневался, а после того как с Машкой своей повстречался, понял, что настоящая любовь такой абстрактной не бывает, что ей всегда конкретика нужна. Это пусть вон поэты сочиняют, а мы с тобой люди. А человек не может быть доволен только одними воздушными замками. Себя вспомни, это лишь фантазии. Я ведь тебе даже повода не давал, по крайней мере старался. А ты чем дальше, тем сильнее накручивала себя…

В конец разрыдалась. Артур с силой прижал меня к своей груди. Как-то совсем некрасиво всхлипывала и шмыгала носом, размазывая по его рубашке остатки косметики вместе со слезами-соплями. Он всё это время был рядом, гладил меня по волосам, шептал что-то на ухо. А я плакала. И вместе с моими слезами уходили мои последние иллюзии. Было страшно, а в голове звенело от образовавшейся пустоты.

Когда наконец-то успокоилась, Кирсанов отвёл меня в ванную и заставил умываться. Мы опять вернулись на диван, только теперь я сидела припав к нему. И тут меня прорвало. Говорить было больно, горло так и саднило ото всего на свете. Но начав говорить, я уже не могла остановиться.

— Знаешь, когда ты позвонил тем утром и сказал, что у тебя дочь родилась, и чтобы я приезжала, мне стало не по себе. И не потому что ты стал отцом, а потому что я ничего не почувствовала. Ни разочарования, ни расстройства, ни зависти. Представляешь, Влад собирал меня в дорогу, а я искала в себе отголоски этой долбанной тоски по тебе.

— Нашла?

— Нет.

В этот момент он даже выдохнул с облегчением.

— Ты столько лет для меня был путеводной звездой, что я уже не понимаю, как это жить без оглядки на тебя.

— А зачем на меня оглядываться? Зачем это вообще изначально было нужно?

Следующее признание далось мне тяжелее всего.

— Мне надо было кого-то любить.

Нервно сглотнула, опять начали подкатывать слёзы, но я не дала им прорваться, хватит на сегодня.

— Мне надо было кого-то любить, чтобы не чувствовать своего одиночества.

— Одиночества? У тебя же всегда были мы.

— Это не то… Вы были какие-то нереальные, словно вышедшее из сказки. Но я всегда чувствовала себя чужестранкой в этой сказке, словно я там лишь временно. И однажды вы бы поняли, что я скучная и неинтересная, серая и убогая.

Ара даже встрепенулся.

— Малая, ну что за чушь ты несёшь!

— Вспомни, ты сам меня убогой назвал, в день нашего знакомства.

— Бааааа! Нашла кого слушать! Не могла ещё большего придурка найти?

— Это ты сейчас так говоришь. А тогда вы меня постоянно чему-то учили, пытались сделать достойной вас.

— Лизка! Мы лишь хотели облегчить тебе жизнь.

— Нет, вы меняли меня! — упрямо гнула я своё.

— Мы пытались научить тебя тому, что нам самим когда-то в жизни пригодилось. Но если бы ты тогда не научилась добывать мне пиво в магазине, я бы не стал думать о тебе хуже.

— Ага, как же! — хмыкнула я.

— Так ладно, об этом ещё долго спорить можно. Что там с любовью?

— А с любовью всё просто… Я так боялась, что окажусь вам не нужна, что я вообще никому не нужна… Что мне просто было необходимо кого-то любить. Мечтать о тебе было подобно вере о том, что однажды кто-то полюбит меня. И эти мечты долгое время спасали. А потом вы уехали, и всё поплыло.

— Подожди, подожди. Но мы же приехали за тобой, разве это не было доказательством того, что ты нам нужна?

— Нужна ещё не значит, что любима…

— Не придирайся к словам, ты не могла не чувствовать нашего отношения к себе!

— А там вообще было всё плохо. После истории с Ваней, мне нужно было как-то затыкать дыры в себе.

— Ваня, это…?

— Ваня — это Ваня.

Кирсанов выжидающе посмотрел на меня, а я взвешивала своё решение: говорить или нет. А потом махнула рукой и выдала всю нашу историю.