Галич: Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
Сегодня у нас в студии впервые находится замечательный писатель, замечательный человек, один из лучших людей, которые встречались мне на моем жизненном пути — Виктор…
Некрасов: А ты уверен в этом?
Галич: Я почти что уверен в этом. Хотя, может быть, ты меня еще и разочаруешь. Но пока еще нет. Пока нет, хотя дружим мы, знакомы вот с этим человеком, с Виктором Платоновичем Некрасовым, ни много, ни мало, страшно сказать, почти сорок лет. То есть не почти сорок лет, а сорок лет.
Некрасов: Сорок.
Галич: Сорок! И виделись мы с ним за эти сорок лет немало раз. Встречались — пили водку, разговаривали. Обсуждали всякие жизненные проблемы и литературные проблемы. Но было у нас с ним пять особенно примечательных встреч. Вот первая встреча была тогда, когда мы познакомились, а было это в тридцать пятом году, когда открылась в Москве студия Константина Сергеевича Станиславского, последняя студия великого мастера, основателя Художественного театра, великого актера, режиссера, педагога, — и вот в эту студию мы с Виктором Платоновичем, который приехал в Москву из Киева, сдавали экзамены, хотели поступать на актерское отделение, — вот тогда-то мы с ним и познакомились.
Некрасов: Познакомились, только получилось так, что Сашу Галича приняли, а Вику Некрасова не приняли. Почему — это вопрос другой, но во всяком случае — встретились.
Галич:… Но должен сказать, что… Вике Некрасову тогда очень повезло, потому что мы, например, проходили через огромное количество туров, и хоть нас тренировали, дрессировали и принимали у нас экзамены разные люди, а Вику Некрасова принимал и экзаменовал лично Константин Сергеевич Станиславский.
Некрасов: Это было чуть-чуть позже… Первый раз я не попал, второй раз приезжал, и, как я уверен, после этого экзамена Константин Сергеевич понял, что жить дальше не имеет смысла, и через месяц, так сказать, ушел в лучший из миров.
Но вспомним с тобой наши первые встречи.
Первая наша встреча была, я еще помню, ты тогда уже гитару в руках держал.
Галич: Да, было!
Некрасов: И тогда ты уже пел «Хочу, хочу в Бразилию, далекую страну…». Была такая песня… мы были молоды…
Галич: А это было на слова Маршака. Была такая песня:
Из Ливерпульской гавани Всегда по вечерам Суда уходят в плаванье К далеким берегам. Плывут они в Бразилию,Бразилию, Бразилию,И я хочу в Бразилию,К далеким берегам…»Некрасов: Ты еще в Бразилии не был?
Галич: А ты?
Некрасов: Нет! Поедем вместе!
Галич: Поедем!
Некрасов: Так, — это первая юношеская прекрасная, веселая встреча.
Галич: Да, это была такая наша первая встреча, удивительная встреча нашей юности, когда мы начинали, мечтали о светлом и прекрасном будущем… А потом мы действительно надолго расстались и встретились после войны. После войны я написал свою первую пьесу, которую принял у меня к постановке Камерный театр, руководителем которого был тогда Александр Яковлевич Таиров, а литературным руководителем — Всеволод Витальевич Вишневский. И вот Всеволод Витальевич Вишневский вызвал меня в Союз писателей поговорить со мною о моей пьесе «Походный марш». Я пришел в Союз писателей, на улицу Воровского, поднялся в приемную секретариата, где сидели секретари Союза писателей, и к своему полному удивлению увидел в этой приемной Вику Некрасова, Виктора Платоновича Некрасова. Мы с ним обнялись, расцеловались. Это было после войны, первый год после войны. Я спросил его: «Что ты тут делаешь?». Вот что он мне ответил:
Некрасов: Жду, когда меня примут.
Галич: Я сказал: «Зачем тебе это нужно? Кто тебя должен принимать?». Он сказал: «Меня должен принимать Фадеев». Я говорю: «А зачем? Для чего тебе Фадеев понадобился?»
Некрасов: Почему-то нам всем писателям нужно иногда встречаться с руководителями Союза писателей. Для чего это — не совсем ясно! Но почему-то надо перед тем, как ты с ними встречаешься, довольно долго сидеть в приемной. И вот мы сидели с Сашей… Кто из нас первый прошел? Я уже не помню.
Галич: По-моему, ты.
Некрасов: Я прошел?
Галич: Да! Но Виктор Платонович просто забыл, что я его спросил — «а для чего тебе Фадеев». Он сказал: «Да понимаешь, я тут написал повесть, сам не знаю, что из этого получилось. Вот меня Фадеев — я послал ее, Фадеев прочел и вот хочет со мной побеседовать. Наверное будут меня ругать». А повесть эта была ни больше, ни меньше как роман Виктора Платоновича Некрасова «В окопах Сталинграда».