Я вспоминаю...

Звук был отключен. Кинообразы молча возникали на экране. Как прекрасно, подумал я, видеть свой фильм без звука, когда все сводится к изобразительному ряду.

Росселлини почувствовал мое присутствие и, не говоря ни; слова, кивком подозвал меня, приглашая приблизиться и разделить с ним эти минуты. Думаю, что это был как раз тот момент, который определил всю мою дальнейшую жизнь.

Глава 7. Гусь и режиссер

После Второй мировой войны я решил зарабатывать на жизнь писательством, а Джульетта работала актрисой на радио и в театре. Сценариями в то время нельзя было много заработать, так что приходилось крутиться. Я писал не только для Росселлини, но и для Пьетро Джерми и Альберто Латтуады [16], с которым меня познакомил Альдо Фабрици.

Туллио Пинелли тоже работал для Латтуады, но мы никогда не встречались, хотя знали о существовании друг друга. Однажды, увидев его у газетного киоска, я сказал, подражая Тарзану: «Ты Пинелли — я Феллини», правда, при этом не бил себя в грудь. Он был старше меня и опытнее, но мы с ним поладили и часто говорили о своих замыслах. Помнится, я рассказывал ему историю человека, умевшего летать, вроде как в «Путешествии Дж. Масторна» — этот замысел не давал мне покоя всю мою творческую жизнь.

Первая картина, на которой я работал вместе с Латтуадой, была «Преступление Джованни Эпископо» [17]. Мне кажется, кое-что из того, что написал я, появилось на экране, но полностью я не уверен. Латтуаде понравилось то, что я сделал, и он предложил продолжить сотрудничество. И даже подарил мне идею. Из нее вырос фильм «Без жалости» — первая картина, где снялась Джульетта. Она тогда не была звездой, однако получила за эту роль «Серебряную ленту» в Венеции.

Джульетта и я подружились с Латтуадой и его женой Карлой Дель Поджио, известной итальянской актрисой. «Великолепных Эмберсонов» [18] я смотрел вместе с Латтуадой. Фильм меня потряс, хотя тогда я не догадывался, что видел только часть его. Теперь я понимаю, что чувствовал Уэллс, когда его картину так искромсали. Со мной подобное тоже много раз случалось.

Латтуада хотел основать собственную производственную компанию, куда пригласил и нас с Джульеттой. Мы стремились освободиться от продюсеров, и теперь у нас появился такой шанс. Так был создан «Капитолиум фильм». Нашей первой (и последней) картиной стали «Огни варьете». В ее создании принимал участие Пинелли, а также Эннио Флайяно, которого я знал по «Марку Аврелию». Так было положено начало важному сотрудничеству.

Предполагалось, что в «Огнях варьете» я выступлю не только в роли сценариста: Латтуада предложил мне сотрудничество и в режиссуре. Это был великодушный жест со стороны такого известного кинорежиссера, как он, хотя я чувствовал, что заслужил это право. Меня много раз спрашивали, кто на самом деле режиссер этого фильма. Как считать, чей это фильм? Его или мой? Латтуада считает его своим, а я — своим. И мы оба правы. И оба им гордимся.

Сценарий был в основном написан мною. В него вошли многие мои наблюдения и мысли об итальянском варьете. Я всегда любил этот театр, любил провинциальных артистов. Мне также поручили подбор актеров и репетиции. У Латтуады был большой опыт по части кинопостановок и режиссуры, и тут главным был он. Латтуада всегда все планировал заранее. А я нет. Я больше полагаюсь на спонтанность в работе. Но, несмотря на разницу наших темпераментов, думаю, мы с ним сняли хороший фильм, хотя никто из нас так и не пошел его смотреть.

Мне очень симпатичны персонажи «Огней варьете»: ведь они хотят быть эстрадными актерами. Уровень сам по себе неважен. Я чувствую внутреннюю связь с каждым, у кого есть желание устроить представление. Актеры из маленькой труппы мечтают о славе, но у них нет для этого возможностей. Это символизирует дрессированный гусь. Он играет свою роль от души. Персонажи были похожи на нас — создателей фильма. Мы считали, что у нас есть художественные способности. И они тоже так считали. Но наши деловые качества оказались не лучше, чем их. Мы потеряли все. Латтуада вложил в компанию больше денег, чем мы, он и потерял больше. Однако для нас с Джульеттой потеря оказалась более значительной: мы вообще не могли позволить себе что-либо терять.

Я приступил к съемкам «Белого шейха» с большим волнением, хотя теперь, по прошествии времени, работа над ним представляется мне относительно спокойной в сравнении с тем, с чем пришлось столкнуться при постановках следующих картин. Но тогда я еще не знал, что готовит мне будущее. Никогда не был силен в качестве предсказателя. Я и в текущем-то моменте не всегда хорошо разбираюсь.