У меня почти не осталось следов побоев на лице, краски менялись, от лилового до синего, затем желтого. Помогли лекарства доктора и тети Зои, она делала мне каждый день примочки. Я постоянно разговаривала с матерью по телефону, говорила, что временно не могу приехать, на работе аврал, а то могу потерять ее. Мать просила привезти выписку из их больницы, она лежала где-то на столике, и она забыла ее взять с собой. Но она нужна будет, когда ее повезут на операцию. Осмотрела все вокруг, но справку не нашла, может она ее положила вместе с другими документами. У матери была синенькая коробочка от туфлей, там она хранила все документы. Я туда не лазила, если что-то было нужно, мать сама находила. Сколько документов, какие-то справки, зачем мать хранит их. В руки попалось письмо, от кого, они давно не получали писем, у них и родни-то не было, если не считать отца. Конечно, не хорошо читать чужие письма, но ее разобрало любопытство. Писала женщина, что ее бывший муж, Алексей Данилович, вместе со своей супругой погибли в автокатастрофе, их уже схоронили коллеги по работе, но у них осталась дочка пяти лет Аленка и ее отправили в детский дом. Она бы забрала ее, да годы не те, не отдадут ей. Слезы капали из глаз Даши на бумагу, как, погиб отец, не может быть, она хоть и не общалась с ним, но знала, что где-то он есть, живет, дышит! Не поэтому ли матери стало совсем плохо, такой стресс получила, она очень любила его, хотя они давно жили на расстоянии друг от друга. Почему мать не рассказала ей об этом, не хотела травмировать. Она уже большая девочка и справилась бы со своими проблемами. А эта Аленка выходит ее сестра, живет в детском доме, сразу потерять родителей, такая маленькая, беззащитная. Нет, она не оставит это так, сегодня уже поздно, а завтра поедет к этой женщине и все разузнает. Матери звонить по этому поводу не будет, ей не нужны еще одни стрессы. А тетя Зоя, какова, ведь и она знала про все это, но мне не сказала. Весь вечер я была как на иголках, перед сном сходила прогуляться, и забрела на их с Петькой место, где постоянно с ним бывали. Я любила его как друга, вот сейчас не вижу его долго и скучаю по нему. Он был как дополнение меня самой, я взбалмошная, непоседа, а он, наоборот, собранный, спокойный, рассудительный. Они доверяли друг другу все свои тайны и помогали помощью, советом. Вот к нему она завтра тоже пойдет, но уже после встречи с женщиной. Что я испытывала к отцу, да практически ничего, отцовской ласки не знала, даже где-то ненавидела его за то, что он бросил ее мать. Наверное, не любил ее, тогда зачем создавал семью. Около дома столкнулась с тетей Зоей, та причитала, вот настали времена, убивают, среди белого дня, страшно выходить на улицу стало. И ее просила одной больше не гулять, какие-нибудь хулиганы могут обидеть. Но я не болась одна ходить в поселке, здесь все свои, я так считаю, все друг друга знают. Предупредив тетю Зою, что утром рано поеду к матери, зашла в квартиру и дала волю слезам. Жалко отца, как же так, такой молодой, ему бы только жить да жить и дочку растить. Незаметно для себя уснула, а утром рано вскочила и побежала на вокзал, скоро должен уходить на город первый утренний автобус.
Городок, суета сует, люди снуют туда-сюда, и нет им покоя. Не то, что у них в поселке, все тихо, размеренно, без суеты. Я нашла нужный адрес, здесь жил мой отец, пятиэтажный дом, квартир много. Вот и квартира этой женщины. Кажется, она себя называла Евдокией Петровной, дома ли она сейчас, нажала звонок, зашаркали шаги за дверью. На пороге стояла приятная, преклонных лет женщина, — вы к кому, девушка?
— Думаю, что к вам, я дочь погибшего Алексея Даниловича, соседа вашего, хотела бы узнать все о них.
— Так мать же твоя приезжала, я ей все рассказала, хотела сердечная девчушку из детского дома забрать, но ей не дали, больная она, с сердцем у нее проблемы, и мужа нет. А там такие условия, чтобы здоровыми были и обязательное условие муж, иначе детей не отдают.
— Мама все скрыла от меня, я даже не знала, что отец погиб, пока не нашла ваше письмо.
— Расскажите мне все о них, об отце, как он жил все это время?