Я все помню

В последнее время мы говорили об амурных делах Шарлотты с той же легкостью и небрежностью, что и о ее партиях в теннис. С моей стороны это было преднамеренно. Ее увлечение Салливаном представлялось абсолютно нормальным. Но к этому выводу она должна была прийти сама. И в моем мнении, которое лишь мутило бы воду, не нуждалась. Я тщательно придерживался нейтралитета.

Ох, я даже не знаю, – с тяжелым вздохом ответила она. – После того, как мы нашли Дженни на полу в том домике у бассейна, все изменилось. Теперь встречаемся в доме на западной окраине Крэнстона. Один его друг уехал путешествовать по Европе и попросил Боба за ним приглядеть. Я еду туда, только когда к нам приходят уборщицы. То есть по понедельникам. Потому что больше не оставляю Дженни одну. По крайней мере, не больше чем на час, и то если мне надо съездить за продуктами или чистящим средством. С друзьями я больше не встречаюсь. В теннис не играю. А когда сажусь в машину и отъезжаю от дома, то единственное, о чем могу думать, это Дженни, лежащая в том домике на полу…

Чтобы собраться, Шарлотта сделала глубокий вдох и закрыла глаза, всего лишь на секунду. Она слегка вздрогнула, словно отгоняя демонов.

Так что по понедельникам, когда приходят уборщицы, я сажусь в машину и сорок минут еду на свидание с Бобом, которое длится около часа. По правде говоря, теперь мы с ним практически не разговариваем. Здороваемся. Потом он спрашивает о Дженни. Я сообщаю ему последние новости и спрашиваю, как он, как его ребята. Потом мы занимаемся любовью.

– Из ваших слов я могу сделать вывод, что у вас чего-то поубавилось. То ли энтузиазма, то ли интереса.

И в самом деле, поубавилось, но вот чего конкретно, я не знаю. Говоря по правде, на минувшей неделе я на него разозлилась. Он пыхтел дольше обычного. Я симулировала оргазм, чтобы он тоже мог дойти до конца. Не знаю почему, но в тот день мне не понравилось ощущение его рук на моем теле. Причем это отвращение становится все явственнее с того самого вечера, когда мы встретились с ним на стоянке. С того страшного вечера. Во мне будто что-то умирает медленной смертью.

– А как вы полагаете, в ком причина – в вас или в нем?

Шарлотта покачала головой:

Я правда не знаю. То есть… он говорит мне те же слова, что и раньше. И делает то же самое. До сих пор присылает мне текстовые сообщения.

– С какими-нибудь намеками?

Это не просто намеки. Некоторые из них я тут же удаляю, потому как это не что иное, как порнография. Фотографии его торчащего члена. Описание того, что он хотел бы со мной сделать.

Рассказывая об этом, Шарлотта, казалось, испытывала в душе отвращение. Хотя раньше лишь терялась и смущалась.

Он по-прежнему говорит, что любит меня. Но теперь что-то изменилось.

– Такие вещи всегда даются с большим трудом. Ведь Боб был очень значимой частью вашей жизни.

Благодаря ему я ощутила себя целостной личностью, мои две ипостаси слились в одну. Мы с вами об этом уже говорили. Он знает о моем прошлом, но по-прежнему меня любит. И хочет.