Я все исправлю (СИ)

— Может, как раньше полечишь меня? — парень повернулся спиной, и Стеша увидела огромный синяк и кровоподтеки на месте пластины, которую она оторвала. Она вскочила, намочила полотенце и приложила к его спине. Парень скрежетнул зубами, но не издал ни стона.

— Я не должна была этого делать.

— Нет! Ты даже не представляешь, как это: не чувствовать этот металл за спиной.

— Скоро заживет. Надо потерпеть.

— Я знаю. Но Ивану так делать нельзя. Он слаб. — Имос повернул голову и заглянул девушке в глаза, — ты же не оставишь его рабом?

— Ты хочешь, что бы я и ему подметила воду? — хитро улыбнулась Стеша.

Парень задумался над вопросом, закусил губу и засопел.

— Да, но… Ты и… Но ты же что-нибудь придумаешь, правда?

— Вместе придумаем. — Она присела рядом и положила голову ему на плечо. — Мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Стеша, а то, что со мной было, повторится?

— Конечно, сотни, тысячи раз.

Имос что-то еще говорил, но Стеша не слышала: она сладко спала на его плече и улыбалась во сне.

Имос тоже уснул, крепко сжимая в объятиях свое сокровище, и не услышал, как с восходом солнца под окнами прошла группа людей. Дом наполнился женщинами в оранжевых балахонах и рабами. Стеша проснулась от крика Ивана. Его стянули с дивана и пустили в ход металлическую пластину. Наказание длилось долго. Так долго, что он перестал подавать признаки жизни.

— Ванька, — кинулась к нему Стеша, но ее схватили четыре оранжевые надзирательницы, а два раба Адины вытащили из дома за ноги его бездыханное тело.

С Имосом этот номер не прошел — не было пластины. Зари и еще двое рабов накинулись на него и повалили на пол. Он умудрился дать под дых Зари, который наиболее усердно пытался скрутить непокорного раба, но силы были не равны. Они заломали Имосу руки, и по приказу старшей из женщин, увели в подвал.

В дом вошла Адина.

— Ну, здравствуй Дилла. Хорошо же ты оплатила за мою доброту, — почти по-змеиному шипела она. — Ты нарушила все законы, ты преступила все правила. — Она остановилась прямо перед Стешей. — Ты не похожа ни на кого из нас, даже на мутантов. Кто ты?

— Я твоя смерть! — ответила Стеша и плюнула Адине в лицо.

— Убрать ее, — заверещала та. ю и со всей силы ударила Стешу по щеке.

Рабы замялись, боясь дотронуться до женщины, но Адина со злостью приказала:

— Она трогала раба, раб касался ее. Она не женщина, она грязь. Тащите ее, как рабыню.

— Я припомню тебе грязь, гадина, — крикнула Стеша, когда двое сильных мужчин схватили ее за руки и вывели из дома.

Глава 11

«Вот и все, приехали, — думала Стеша, сидя в темном помещении здания, расположенного прямо у парадрома за рынком. — Ванька, прости. Имос… Сука я. Зачем все это сделала? Кто просил?»

Ее бросили сюда часов шесть назад. За это время никто не заглянул к ней, никто не принес воды или пищи, никто не задавал вопросов. У Стеши сложилось впечатление, что ее просто решили уморить голодом. Она пыталась стучать в дверь, кричать, она даже пела песни — бесполезно. За все это время даже шороха она не услышала за пределами камеры. Хотя камерой ее новое жилище назвать было трудно: большая комната, пустой бассейн, кухня без намеков на продукты питания и еще спальня с кроватью без одеял и подушек.

— Адина, ты — дура, если думаешь, что я умру без одеяла, — орала Стеша, высунув нос в единственное маленькое окошко. Ей никто не отвечал. Самое интересное было то, что Стеша не увидела ни одного человека из охраны. Ее никто не сторожил. А зачем? В окно не пролезть, дверь не сломать, пол не вскрыть. Стеша металась по своей тюрьме и выла: «Ванька, прости. Имос, мальчик мой! Как ты там?». На улице стемнело, к Стеше так никто и не пришел. Она схватила единственный, находившийся в помещении стул и со всей силы швырнула его в запертую дверь.

Дверь открылась. Девушка оторопело подошла к ней и выглянула наружу. Она же ломилась в нее несколько раз, а тут… На улице было темно, и Стеша скорее услышала, чем увидела человека, стоявшего у двери. Его дыхание было тяжелым, как после длительного бега, и очень знакомым.

— Стеша, это ты?

— Имос? — вскрикнула девушка, и бросилась к нему на шею. Парень застонал и оттолкнул ее.

— Прости! — привлек он ее одной рукой обратно, — нам надо идти. Он закрыл на засов дверь Стешиной тюрьмы, взял девушку за руку и, прихрамывая, повел через погруженную в темноту рыночную площадь. Помещения, где держали рабов во время базарных дней, сейчас были пусты. Имос приоткрыл одну из дверей и пропустил Стешу вперед.

— Здесь меня никто искать не будет. Им в голову не придет, что раб спрячется на рынке, где был продан.

— А меня? — оглядываясь по сторонам, спросила Стеша. Видимо Имос здесь уже побывал: на лавке лежали одеяла, какие-то продукты и вода. — Меня не будут искать? Парень зажег свечу, и Стеша увидела его лицо: под глазом красовался огромный синяк, губы были разбиты. — Бедный! — охнула она.