Я, виконт и прочие чудовища (СИ)

Но мысль о раулевых похождениях мне в голову засела и мучила. Все таки – жестокий нелюдь моя нянька.

Король скоро уехал, а Ботрел остался. К раздражению и моему, и тетушки. Она смотрела на него зло и шипела. И еще постоянно показывала за спиной защитные знаки. Но это и понятно. Ведьмы нежить не любят, вопреки инквизиторским выдумкам.

У меня от него мурашки по коже бегали. А папенька ходил виноватый и в глаза не смотрел. Розы же, которые тетя в тот день выбросила, появились в вазе на столе в гостиной. Их я тоже старательно избегала. И в гостиную ту старалась не входить.

Захватив яблок и томик стихов, я опять отправилась в сад. Рауль с утра уехал и все еще не возвращался. Нет, не мог он целые дни проводить в борделе. Даже я это понимала.

А день выдался зловещим, грозовым. Птицы летали низко и тревожно кричали. Особенно выделялся золотистый ястреб, круживший над домом. Никогда не видела, чтобы они так опускались к земле. Может, охотничий и улетел от хозяина?

Тетушка с поклонниками с потеплением также переместились в сад. Но выбирали они всегда места тенистые и темные. Понятно, по какой причине. К моему удивлению, сегодня они тоже прогуливались, хоть все и шло к дождю. Меня-то дождь волновал мало – пересижу в беседке, – а эти с чего сорвались с насиженной кушетки? Особенно веселилась тетушка, а кавалеры резвились вокруг. Сумасшедшие.

В беседке я встретила папеньку. Он явно специально поджидал меня. Я села рядом и взяла его за руку.

– Что происходит, расскажите мне. Больше сил нету терпеть ваши страдания, а вы не делитесь.

– Лили, Ботрел просит твоей руки.

Я опустила голову. Ведь предупреждала нянечка.

– Я не согласна. Передайте ему мой отказ.

Папенька тяжело вздохнул.

– Конечно же я передам. Не беспокойся. – Он поцеловал меня в лоб и медленно встав со скамьи, вышел.

Но его вид мне не понравился. Папенька будто сразу лет на сто состарился и сгорбился весь. Мне стало жутко и страшно и я выбежала из беседки вслед за ним.

С неба упали первые тяжелые капли дождя. И донесшийся издалека смех тетушки, прозвучал почему-то крайне нелепо.

Вокруг враз потемнело и фигура отца странно ускорилась и исчезла впереди. И ливень наконец хлынул...

Я побежала к дому и опять наткнулась на этих тетушкиных клоунов... Они окружили меня и не давали пройти, а темные волосы тети свисали мокрыми прядями. Лица как маски – белые, с комками потекшей пудры и краски.

Я закричала и, с трудом прорвавшись сквозь них, убежала прочь. Навстречу мне уже неслась няня, тяжело пыхтя. Она обхватила меня за плечи и повела в дом. В гуще кустов белела мраморная статуя и я крепко зажмурилась. Откуда она здесь? Ведь папенька все статуи сволок в летний домик, потому что я их жутко боюсь.

– Няня Милисент, я сплю! Мне снится кошмар, разбудите меня! – я заплакала.

– Не сон это, деточка. Это Роланд-Демон колдует. Пойдем быстрее в дом, пока беды не случилось.

Выглядела няня озабоченно и я с возмущением вспомнила, как она мне его сватала.

Мы, отряхиваясь, вбежали в холл и морок спал. Я облегченно выдохнула.

– Няня, и вы хотели, чтобы я за это чудовище вышла замуж?!

Няня пожала плечами.

– А почему бы и нет? Он человек неплохой, колдун просто.

– Темный колдун! Чернокнижник.

Произнеся эти страшные слова, я закрыла рот ладонями.

– Их же Инквизиторы в горгулий превращают, – продолжила я уже шепотом.

– А тут Инквизиторов нету, – спокойно ответила няня. – Но, если не хотите, к демонам его. Найдем другого.

– Няня Милисент...

– Но только не этого паршивого виконта! – Няня страшно зыркнула глазом и до меня наконец дошло.

Она же гоблиниха! Вот и симпатии к Ботрелу сразу объяснились. Нелюди к нелюдям тянутся. Хотя, нет. Ботрел – нежить. Ну значит нелюди к нежити тянутся. Может и правда расспросить преподобного Сент-Луиса? А то я совсем запуталась.

– Да вы же простыните, – взревела няня и, схватив меня за руку, потащила наверх. – Где это видано, в марте в мокром платье разгуливать?!

Я хотела ответить, что вовсе и не разгуливаю, но дверь внизу хлопнула и я, обернувшись, успела увидеть Рауля. Осунувшегося и мокрого. И очень злого.

Глава 12

Нинелль давно не выезжала из столицы и даже не могла предположить, что в деревню придется плестись столько времени. Инквизитор отказался брать карету, чтобы не привлекать к ним лишнего внимания, и отправились они в дилижансе.

Но, возможно, он просто не любил роскошь. Все говорило об этом. И его скромная полупустая комната во дворце, – Нинелль проверяла, – и аскетический образ жизни. Больше всего времени он проводил в бибилиотеке и на судах над ведьмами и некромантами. И, как говорят, был весьма строг и непреклонен в суждениях.

Нинелль в дилижансах никогда не путешествовала и потому получала в поездке массу новых ощущений, и далеко не всегда волшебных. Скорее пахучих и шумных.  Именно так она воспринимала попутчиков.  

Вдобавок еще и голова разболелась. Но применять магию при Инквизиторе Нинелль побоялась. Потому пришлось терпеть.