Я вернусь в твою жизнь

Пока ожидаем, играем с Настей тихо в города, но я то и дело называю невпопад.

— Может, просто дашь мне телефон, и я шарики полопаю? — поднимает брови домиком дочь. — Ты что-то слишком напряжена.

Всё-то она видит.

— Нет, лисичка, — качаю головой. — Ты вчера и так мультики два часа смотрела, а потом играла в своего “Кота” час. Глазки надо поберечь.

Настя поджимает губы, а потом взгляд её вспыхивает, личико вытягивается и каменеет. Она резко встаёт, неотрывно глядя в другой конец коридора.

Когда перевожу глаза, у самой в животе всё поджимается, начинает сосать под ложечкой.

Потому что в конце коридора я вижу Семёна.

Он идёт к нам с Настей спокойной размеренной поступью. Уравновешен и сосредоточен. Настя же замирает, как сурикат на пригорке, глядя на него безотрывно.

— Привет, — говорит приветливо и спокойно, когда подходит. — Не опоздал?

— Нет, ещё ждём, — чуть откашлявшись отвечаю, внезапно ощущая сильную жажду.

— Можете проходить, доктор вас ждёт, — кивает на дверь нам девушка у стойки, будто она специально ждала Семёна, чтобы пригласить нас к профессору.

Я отираю взмокшие ладони о джинсы и встаю с диванчика. Семён опускает ручку и толкает дверь в кабинет.

— Можно? — осведомляется он.

— Проходите, — отвечает профессор.

Я делаю вдох, а по телу пробегает дрожь, когда Настя берёт меня за руку.

И Семёна тоже.

Будто проводок соединяет нас. Молча, ничего не говорит и даже не смотрит на Семёна. Будто интуитивно.

Будто она делала это всю свою жизнь, тысячи раз.

Семён сжимает её ладошку в ответ. Тоже без взгляда и акцента. Так естественно и так… правильно.

И больно для меня. Потому что груз вины после его вчерашнего сообщения кажется таким непосильным, что колени подкашиваются.

— Добрый день, — первым начинает говорить Семён, а я как-будто замерзаю. Молчу, позволяя ему.

— Добрый, — врач улыбается. — Ну проходите.

Профессор — крупный седовласый мужчина лет пятидесяти в кипенно-белом халате поверх классического костюма, выглядит внушающим доверие и даже какое-то спокойствие.

— Так, с вашими документами и всеми выписками-заключениями я уже ознакомился — со всем, что вы выслали на электронку. Давайте приступим к осмотру, — говорит он, когда я кладу перед ним папку со снимками и прочими бумагами.

Настя сводит брови и как-то рефлекторно подаётся к Семёну, а тот так же на автомате поднимает её и усаживает на локоть. И только моё восприятие фиксирует всё очень внимательно и даже гипертрофировано.

— Это мой папа, — говорит врачу, как бы намекая, чтобы имел ввиду, что её есть кому защитить, если тот вдруг вздумает причинить ей боль.

— Я вижу, — кивает профессор. — Вы так похожи, что не понять того, что это твой папа, сложно.

Я не выдерживаю и опускаю глаза. Кажется, будто все вокруг меня сговорились.

— Давай, малышка, покажи доктору свою ногу, — говорит Семён, обращаясь к Насте. — И не бойся. Мне когда-то тоже исправили такое. И тебе поправят.

— Правда? — Настя поворачиватся к отцу и внимательно и серьёзно смотрит в глаза. — Ты вылечился?

— Именно.

— И потом смог танцевать балет?

— Нет, — усмехается Семён. — Мог бы, но я не хотел. Предпочёл футбол. Но познакомлю тебя кое с кем, кто очень даже знает балет.

— А это интересно, — хмурится врач. — Я имею ввиду, что у вас тоже это было. Вы ведь серьёзно?

— Конечно, — кивает Семён. — Взял все документы с собой, вдруг вам пригодится.

— Возможно, — профессор кивает энергично. — А пока давайте вашу ножку, мадам балерина.

— Я мисс, — важно поправляет дочь, отчего мы все улыбаемся.

Осмотрев ногу Насти, профессор забирает документы у Семёна и некоторое время изучает их, что-то кивая самому себе, потом отправляет Настю поиграть в детском уголке, а нас с Семёном приглашает сесть ближе.

Я замираю на стуле с деревянной спиной. От напряжения мышцы саднить начинает. Страшно узнать вердикт. Всё сейчас уходит на второй план.

— Ну, думаю, красавица ваша танцевать сможет. Не сразу и, может, не на пуантах, но полагаю, что справимся. Завтра приезжайте к восьми, вас подготовят к операции, возьмут все необходимые анализы. Послезавтра сделаем.

— Как послезавтра? — переспрашиваю, ощущая, как по телу прокатывается сначала горячая волна, а за ней ледяная. — Так скоро?

— А чего ждать? Сустав деформируется, ткани в хроническом воспалении — доза гормонов всё выше. Не вижу причины откладывать.

— Я…

— Мы согласны, конечно же, — кивает Семён и сжимает под столом мою руку на мгновение, а потом отпускает. — Если что-то нужно — что угодно — звоните сразу по этому номеру.

Он кладёт перед профессором на стол визитку, пока я пытаюсь прийти в себя и осознать, что уже послезавтра моя дочка окажется на операционном столе.

Да, знаю, именно за этим мы сюда и приехали, но… я думала, времени на подготовку будет больше.

Врач даёт последние наставления и отпускает нас. Я выхожу из кабинета, ощущая себя потерянной какой-то. В голове крутится, как правильно сообщить Насте.

— Ну что, по мороженому? — предлагает Семён. — Тут рядом я видел неплохое кафе.

— Пожалуйста, мам, — Настя снова делает эти самые свои брови, против которых устоять очень сложно.