Я вернусь в твою жизнь

Вон Семён себе не отказывает. Я ведь видела, как блестели глаза испанки. Она явно себе уже настроила планов на ночь.

Вынимаю заколки из волос, вытираю красную помаду, расстёгиваю верхние пуговицы платья и позволяю ему упасть к ногам, стечь по телу мягко и приятно. Переступив волну алой ткани, остаюсь в туфлях, снова рассматривая себя.

А потом вскрикиваю от неожиданности, потому что дверь резко распахивается, ударяясь с силой о стену. Оборачиваюсь, инстинктивно прикрываясь руками, и сталкиваюсь со взглядом, полным ярости.

Он дышит тяжело, смотрит, не моргая. У меня мороз по коже пробегает, когда Семён тяжелым медленным шагом надвигается на меня. Неотвратимо, не оставляя и шанса. Всё ближе и ближе.

— Не смей, — шепчу, когда между нами остаётся меньше метра. — Не смей, слышишь?

Голос предаёт, садится. Легкие горят без возможности глубоко вдохнуть.

Семён застывает, смотрит. Мне приходится приподнять голову, чтобы сдерживать его взглядом, потому что он на голову выше. Вот только это не помогает…

Глядя на то, что горит в его глазах, уверена, он бы просто убил Кортеса, если бы застал в номере.

— Ведьма, — выталкивает почти с отвращением, а потом хватает меня за волосы и припечатывается к губам.

Больно. Зубы бьются об зубы. Это даже не поцелуй, это битва. Яростная, болезненная, с укусами. Меня всю начинает трясти, будто где-то в моём организме лопнула капсула с ядом, и этот яд потёк по венам и артериям, отравляя моё тело. Возбуждая…

Каждая клетка, каждый нерв вспыхивают. Это почти больно.

Металлическая коробка в груди лопается, разрываемая на куски ошалевшим, налившимся мощью зверьком. Чудовищем.

Семён сгребает меня в охапку и через мгновение швыряет на кровать, наваливаясь сверху.

— Не смей, мать твою, чёртов Бамблби! — хриплю, вырываясь, пока он яростно сдирает с меня бельё. — Я запрещаю тебе, слышишь? Ты меня, блядь, слышишь?

Не слышит. И я не слышу. Кричу, прогоняю, а сама выгибаюсь, каждой клеткой желая его прикосновений.

Задыхаюсь.

Проваливаюсь в безумие, из которого так долго и так тяжело выползала.

— Ты ведь посмела? — рычит, сжимая ладонью мои скулы и заглядывая в глаза. — Посмела сломать меня?

Я в тумане. Смысле слов не доходит, они маячат где-то не задворках. Растекаются содержанием, которое мне сейчас не осознать.

Мозг не работает.

Только тело. Только желание. Только болезненное и невероятно долгожданное вторжение и безумные толчки…

9

Сидишь, тварь?

Смотрю в поблёскивающие в темноте тёмные глаза-бусины распушившего шерсть зверька. Нет больше металлической коробки, в которой я когда-то заперла его. Нет больше оков, которые, как я надеялась, однажды его задушат.

Теперь он на свободе. Притаился, ощетинившись, больше не позволяет схватить его, скрутить, придушить хотя бы до полусмерти. Огрызается, защищается.

Чёртов Бамблби. Тело разбередил, душу снова вклочья порвал.

Зачем пришёл?

За что?...

Зачем взял меня так, будто отомстил за все грехи мира?

Грубо, жёстко, бешено. Поцелуями жёг кожу, ладонями до синяков сжимал.

Зачем заставлял кричать ему “Ещё!” снова и снова с каждым толчком?

Ненавижу его. Себя ненавижу.

Тело стонет теперь, каждая клетка, каждый сантиметр кожи… снова жаждет. Телу мало. Оно заодно со зверьком. Я теперь в меньшинстве. Я проигрываю. Уже проиграла…

Я попросила его уйти. Приказала, как только дыхание позволило это сделать, но едва он за дверь вышел молча, от минуту назад пережитого, разносящего на молекулы удовольствия меня сорвало в болезненный спазм. Душа застонала, заскрипела, как старая ржавая дверь, а из глаз брызнули слёзы.

Я проплакала не меньше часа, а потом просто отключилась. Но теперь не спится. Лежу и смотрю на острую мордочку чудовища, вырвавшегося наружу. В его беспощадные глаза, сулящие мне новые страдания и боль.

Завтра я буду дома. Увижу Настю. Обниму её, прижму к себе, втяну её невероятный родной запах. И всё будет хорошо. Я соберу себя, а о сегодняшней ночи забуду.

Я постараюсь.

Кое-как мне всё же удаётся уснуть. А утром на электронной почте я обнаруживаю сразу два новых письма — чек от фирмы Семёна на двести тысяч и ответ из московской клиники.

Дрожащими руками открываю его и аж дыхание сбивается от радости. Мне ответил лично профессор! Я уже готова была к отписке секретаря или даже к автоматической, но мне ответил сам врач. Приглашает в Москву на обследование! Пишет, что прежде чем давать какие-то прогнозы и обещания, должен ознакомиться лично. Но ещё пишет, что уже работал с такими пациентами и лечение было успешным.

Сжимаю крестик на груди и шепчу молитву, прикрыв глаза, в надежде, что всё получится, и проблему Насти решат. Мне так хочется, чтобы моя девочка вела полноценную жизнь и пошла на балет, как она мечтает.

Вздрагиваю от стука в дверь.

— Василина, такси будет через сорок минут, — слышу приглушённый голос.

По телу пробегает горячая волна, накрывая воспоминаниями прошедшей ночи. Сердце в груди заходится в бешеном ритме. Сдавленно выдыхаю несколько раз, приводя сердцебиение в порядок, и отвечаю почти спокойно:

— Собираюсь.